Женщины-медики герои великой отечественной войны, альбом. Щербаченко, мария захаровна Щербаченко мария захаровна

СССР Род войск Годы службы Звание Часть

835-го стрелковый полк 237-й стрелковой дивизии (40-я армия , Воронежский фронт)

Должность Сражения/войны Награды и премии

В отставке

Мари́я Заха́ровна Щербаче́нко (род. 14 февраля 1922 года , село Ефремовка, Харьковская губерния , Украинская ССР , СССР) - участник Великой Отечественной войны , санитар роты 835-го стрелковый полк 237-й стрелковой дивизии (40-я армия , Воронежский фронт), Герой Советского Союза (23 октября 1943 года), гвардии старшина запаса.

Биография

После войны старшина Мария Щербаченко была демобилизована. Окончила Ташкентскую юридическую школу, после чего работала юристом.

Приказом министра обороны Украины № 188 от 22 июня 2000 года Мария Захаровна была зачислена почётным солдатом 407-го центрального военного госпиталя Северного оперативного командования .

Награды и звания

См. также

Напишите отзыв о статье "Щербаченко, Мария Захаровна"

Литература

// Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов . - М .: Воениздат , 1988. - Т. 2 /Любов - Ящук/. - С. 814. - 863 с. - 100 000 экз. - ISBN 5-203-00536-2 .
Дворецкая В. // Героини: очерки о женщинах - Героях Советского Союза / ред.-сост. Л. Ф. Торопов; предисл. Е. Кононенко . - Вып. 2. - М .: Политиздат , 1969. - 463 с.
Sakaida H. Heroines of the Soviet Union. Osprey Pub. Oxford. 2003.
Герои Советского Союза - узбекистанцы. Ташкент, 1984.
Героини. М., 1969, вып. 2.
Кузьмин М. К. Медики-Герои Советского Союза. М., 1970.
Подвиги во имя Отчизны. - 2-е изд., - Харьков: Прапор, 1985.

Примечания

Ссылки

. Сайт «Герои Страны ». (Проверено 3 июля 2013)

Отрывок, характеризующий Щербаченко, Мария Захаровна

Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.

Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.

На одной из медалей имени Флоренс Найтингейл по-французски выгравировано: «Мадам Марии Захаровне Щербаченко. 12 мая 1971 года». Эта «мадам» - простая женщина крестьянского происхождения, санинструктор стрелковой роты в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. - в боях на Букринском плацдарме вынесла с поля боя сто шестнадцать раненых солдат и офицеров. Сама переправляла тяжелораненых через реку до первого медпункта.

Это та самая «мадам», украинская селянка, которая двадцатилетней геройски именно среди самых первых участвовала в форсировании Днепра. Форсирование, как известно, было очень и очень тяжелым для наших войск.

Мария Щербаченко родилась 14 февраля 1922 г. в семье бедного крестьянина с хутора Неждановка Волчанского района, на Харьковщине. В голодном 1933-м девочка потеряла родителей и старшего брата. С двумя оставшимися братьями Иваном и Андреем Маша пошла работать в колхоз. Ухаживала за скотом, полола свеклу и даже получила должность помощника бухгалтера.

В начале 1942 г. Марию и ее сверстников отправили рыть окопы вдоль линии фронта, проходившей по Северскому Донцу. Впоследствии прославленная санитарка вспоминала: «Вот уж поработали лопатами! Руки - в сплошных волдырях. Спины не разгибались. А мы-то, девчушки, от ветра качались. Когда немец бомбил, земля на дыбы вставала! Хорошо, что рядом окопы были: залезешь туда, в кулачок сожмешься - небо с овчинку кажется. И все-таки наши не удержали оборону, отошли... Насмотрелась я всякого лиха и твердо решила - пойду на фронт. Кем угодно. Подалась в военкомат, и - повезло! Попала служить в стрелковый полк, короче говоря, в пехоту».

Мария ушла в армию по комсомольской путевке 4 марта 1943 г. Когда ей предложили служить санинструктором, она выразила готовность и решимость, хотя и не имела медицинского образования. Санитарное дело пришлось осваивать непосредственно в бою: «Ведь о медицине я никогда не думала. Больше того, очень боялась крови: если видела, как режут курицу или колют кабана, бежала за версту. Но война оказалась куда страшнее... Первый бой под Сумами помню смутно, а вот первый раненый запомнился на всю жизнь. Казалось, сама земля стонет от разрывов снарядов и мин. А сколько человеку надо в такой железной метели? Всего несколько граммов свинца... Укрылась в неглубоком окопчике. Смотрю, в метрах трехстах упал боец. Подползаю: сквозная рана выше колена. Дрожащими руками еле вскрыла индивидуальный пакет и давай бинтовать. Бинт перекручивается, сама чуть не плачу. Кое-как сделав перевязку, перетащила "пациента" в безопасное место. "Вы уж извините меня, если что не так, - говорю бойцу, - но я первый день на фронте". "Ничего, сестричка, не смущайся... Перевязала меня отлично. А на передовой я тоже впервые..." - простонал он. После десяти дней пребывания на переднем крае меня представили к медали "За отвагу". Потом и другие награды были. Однако эта - самая дорогая. Как первенец у молодой мамы...»

«Осенью 1943 г. мы вышли к Днепру. Трудно передать, что почувствовали, увидев его воды. Вот он, родной Славутич. Солдаты бросились к реке: кто пил, кто смывал с лица многодневную пыль и копоть», - рассказывала Мария Захаровна.

Командование вермахта рассчитывало, что Днепр как многоводная река с высоким правым берегом станет надежным оборонительным рубежом. Эту защитную линию гитлеровцы назвали «Восточным валом».

Для постройки укреплений на правом берегу Днепра нацисты согнали местное население, перебросили из Западной Европы и с северного участка советско-германского фронта специальные строительные и другие воинские части, пополнив их свежими дивизиями из Северной Италии. Советские войска вышли к Днепру 750-километровым фронтом от Киева до Запорожья. Это была кульминация битвы за Украину. В ночь на 21 сентября 1943 г. началось форсирование Днепра, повлекшее за собой немало трагических событий, ставшее временем массового героизма советских воинов, поскольку передовые части форсировали реку с ходу, на подручных средствах, не дожидаясь подхода основных сил и прибытия понтонов.

В течение сентября-октября 1943 г. советские войска вели ожесточенные бои за удержание и расширение плацдармов на правом берегу Днепра. Тяжелым наступлением на Киев с Букринского плацдарма руководил командующий войсками Воронежского фронта (с 20 октября 1943 г. - 1-й Украинский фронт) генерал Н. Ф. Ватутин.

Дождливая ночь 24 сентября 1943 г. стала судьбоносной для Марии Щербаченко. Санитарке суждено было стать одной из первых тринадцати солдат, которые форсировали Днепр в районе села Гребени, что на Киевщине. На двух рыбацких лодках они переправились через Днепр под неприятельским огнем. Взобравшись по крутому склону наверх, заняли оборону и стали вести бой. На рассвете прибыло еще 17 солдат из той же роты. Бойцы героически оборонялись, отбивая фашистские атаки. Мария Щербаченко, единственная женщина на этом «огненном пятачке», неустанно делала перевязки раненым, поила их водой, относила в укрытия, эвакуировала в тыл. Наконец подошло подкрепление, и оборона противника была прорвана. В дивизионной газете отважная медсестра писала, обращаясь ко всем воинам: «Я зову вас сражаться отважно и дерзко. Пусть любовь к нашей родной земле, святая ненависть к проклятому врагу всегда ведет вас вперед, до полной победы над фашизмом».

Вспоминая самоотверженность молодой санитарки, хочется привести строки стихотворения «Сестра» поэта-фронтовика Виктора Гусева:

...Взглянули б на нее, сказали бы: девчонка! Такой на фронт? Да что вы! Убежит. И вот она в бою, и мчатся пули звонко, И от разрывов воздух дребезжит. Усталая, в крови, в разорванной шинели, Она ползет сквозь бой, сквозь черный вой свинца. Огонь и смерть проносятся над нею, Страх за нее врывается в сердца... В сердца бойцов, привыкших храбро биться. Всем тринадцати воинам, которые первыми переправились на правый берег и удержали плацдарм, несмотря на жестокое сопротивление врага, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.

«Через месяц после боев под Букрином командир полка, поздравляя меня со званием Героя Советского Союза, спросил, откуда я родом и кто родители. Я ответила, что мать и отец умерли еще до войны, а родом с Харьковщины. Немного помолчав, он сказал: "Буду тебе за отца, а замполит - за мать. И не забывай: твоя колыбель - восемьсот тридцать пятый полк"».

Мария мечтала дойти до Берлина со своим полком, но 22 мая 1944 г. была отозвана с фронта на третий антифашистский митинг молодежи в Москве, затем была отправлена на учебу в Ашхабад, где находилось эвакуированное из Харькова медучилище.

Там Мария и встретила Победу: «Какая радость-то была! Радовалась, что возвратился с фронта старший брат Андрей. (В начале войны его жена получила извещение, что пропал без вести.) А плакала по своему младшему братику Иванку: погиб девятнадцатилетним в Белоруссии».

После войны Мария Захаровна поступила в юридическую школу, по окончании которой стала работать в юридической консультации в Харькове. Через некоторое время вышла замуж за военного и родила двух дочерей. Вместе с мужем вела воспитательную работу в школах. Долгие годы она продолжала получать письма и от однополчан, и от незнакомых людей.

«Была у меня незабываемая встреча, - писала М. Щербаченко. - А началось все с публикации в "Огоньке". Вышел материал, и вскоре получила поздравление с праздником 8-го Марта. Подпись: Козаченко. Так это ж мой комбат - Алексей Константинович, Герой Советского Союза, батальон которого на подступах к Киеву за один день отбил двадцать три контратаки. Начали переписываться, затем пригласила его с семьей в Киев. Обнимались и плакали, вспоминали наш родной Мукачевский орденоносный полк. Пели песни - украинские и фронтовые. Сейчас уже нет в живых моего комбата... А немного позже получила письмо из Азербайджана. Незнакомый мне человек писал, что его отец освобождал Киев, приглашал в гости. Поехала. Встретили как родную. Куда только не возили!..»

Среди наград Марии Щербаченко - орден Ленина, высшая награда СССР, по регламенту вручавшаяся вместе со Звездой Героя; орден Отечественной войны I степени; крест Александра Невского; медаль Английской Мадонны медицины; медаль имени Флоренс Найтингейл; звание почетного гражданина Киева, звание Героя Украины.

Мария Захаровна живёт сегодня в Киеве.

Ныне, к сожалению, в заказных «трудах» по истории многое извращено, подано с позиций, попирающих жертвенную роль старших поколений в Великой Отечественной войне, предающих их память.

Потому боевые ветераны не просто согревают человеческим теплом наши сердца и просветляют память, но и, будучи очевидцами, не позволяют оболгать родную историю, остаются свидетелями великого победного прошлого нашего большого Отечества.

http://odnarodyna.com.ua/node/12093

Наконец подошло подкрепление, и оборона противника была прорвана. В дивизионной газете отважная медсестра писала, обращаясь ко всем воинам: «Я зову вас сражаться отважно и дерзко. Пусть любовь к нашей родной земле, святая ненависть к проклятому врагу всегда ведет вас вперед, до полной победы над фашизмом». Вспоминая самоотверженность молодой санитарки, хочется привести строки стихотворения «Сестра» поэта-фронтовика Виктора Гусева: …Взглянули б на нее, сказали бы: девчонка! Такой на фронт? Да что вы! Убежит. И вот она в бою, и мчатся пули звонко, И от разрывов воздух дребезжит. Усталая, в крови, в разорванной шинели, Она ползет сквозь бой, сквозь черный вой свинца. Огонь и смерть проносятся над нею, Страх за нее врывается в сердца… В сердца бойцов, привыкших храбро биться. Всем тринадцати воинам, которые первыми переправились на правый берег и удержали плацдарм, несмотря на жестокое сопротивление врага, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 г. было присвоено звание Героя Советского Союза. «Через месяц после боев под Букрином командир полка, поздравляя меня со званием Героя Советского Союза, спросил, откуда я родом и кто родители. Я ответила, что мать и отец умерли еще до войны, а родом с Харьковщины. Немного помолчав, он сказал: "Буду тебе за отца, а замполит – за мать. И не забывай: твоя колыбель – восемьсот тридцать пятый полк"». Мария мечтала дойти до Берлина со своим полком, но 22 мая 1944 г. была отозвана с фронта на третий антифашистский митинг молодежи в Москве, затем была отправлена на учебу в Ашхабад, где находилось эвакуированное из Харькова медучилище. Там Мария и встретила Победу: «Какая радость-то была! Радовалась, что возвратился с фронта старший брат Андрей. (В начале войны его жена получила извещение, что пропал без вести.) А плакала по своему младшему братику Иванку: погиб девятнадцатилетним в Белоруссии». После войны Мария Захаровна поступила в юридическую школу, по окончании которой стала работать в юридической консультации в Харькове. Через некоторое время вышла замуж за военного и родила двух дочерей. Вместе с мужем вела воспитательную работу в школах. Долгие годы она продолжала получать письма и от однополчан, и от незнакомых людей. «Была у меня незабываемая встреча, – писала М. Щербаченко. – А началось все с публикации в "Огоньке". Вышел материал, и вскоре получила поздравление с праздником 8-го Марта. Подпись: Козаченко. Так это ж мой комбат – Алексей Константинович, Герой Советского Союза, батальон которого на подступах к Киеву за один день отбил двадцать три контратаки. Начали переписываться, затем пригласила его с семьей в Киев. Обнимались и плакали, вспоминали наш родной Мукачевский орденоносный полк. Пели песни – украинские и фронтовые. Сейчас уже нет в живых моего комбата... А немного позже получила письмо из Азербайджана. Незнакомый мне человек писал, что его отец освобождал Киев, приглашал в гости. Поехала. Встретили как родную. Куда только не возили!..» Среди наград Марии Щербаченко – орден Ленина, высшая награда СССР, по регламенту вручавшаяся вместе со Звездой Героя; орден Отечественной войны I степени; крест Александра Невского; медаль Английской Мадонны медицины; медаль имени Флоренс Найтингейл; звание почетного гражданина Киева, звание Героя Украины. Ныне, к сожалению, в заказных «трудах» по истории многое извращено, подано с позиций, попирающих жертвенную роль старших поколений в Великой Отечественной войне, предающих их память. Потому боевые ветераны не просто согревают человеческим теплом наши сердца и просветляют память, но и, будучи очевидцами, не позволяют оболгать родную историю, остаются свидетелями великого победного прошлого нашего большого Отечества.

Форсирование Днепра

На одной из медалей имени Флоренс Найтингейл по-французски выгравировано: «Мадам Марии Захаровне Щербаченко. 12 мая 1971 года». Эта «мадам» – простая женщина крестьянского происхождения, санинструктор стрелковой роты в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. – в боях на Букринском плацдарме вынесла с поля боя сто шестнадцать раненых солдат и офицеров. Сама переправляла тяжелораненых через реку до первого медпункта.

В начале 1942 г. Марию и ее сверстников отправили рыть окопы вдоль линии фронта, проходившей по Северскому Донцу. Впоследствии прославленная санитарка вспоминала: «Вот уж поработали лопатами! Руки – в сплошных волдырях. Спины не разгибались. А мы-то, девчушки, от ветра качались. Когда немец бомбил, земля на дыбы вставала! Хорошо, что рядом окопы были: залезешь туда, в кулачок сожмешься – небо с овчинку кажется. И все-таки наши не удержали оборону, отошли... Насмотрелась я всякого лиха и твердо решила – пойду на фронт. Кем угодно. Подалась в военкомат, и – повезло! Попала служить в стрелковый полк, короче говоря, в пехоту».

Мария ушла в армию по комсомольской путевке 4 марта 1943 г. Когда ей предложили служить санинструктором, она выразила готовность и решимость, хотя и не имела медицинского образования. Санитарное дело пришлось осваивать непосредственно в бою: «Ведь о медицине я никогда не думала. Больше того, очень боялась крови: если видела, как режут курицу или колют кабана, бежала за версту. Но война оказалась куда страшнее... Первый бой под Сумами помню смутно, а вот первый раненый запомнился на всю жизнь. Казалось, сама земля стонет от разрывов снарядов и мин. А сколько человеку надо в такой железной метели? Всего несколько граммов свинца... Укрылась в неглубоком окопчике. Смотрю, в метрах трехстах упал боец. Подползаю: сквозная рана выше колена. Дрожащими руками еле вскрыла индивидуальный пакет и давай бинтовать. Бинт перекручивается, сама чуть не плачу. Кое-как сделав перевязку, перетащила "пациента" в безопасное место. "Вы уж извините меня, если что не так, – говорю бойцу, – но я первый день на фронте". "Ничего, сестричка, не смущайся... Перевязала меня отлично. А на передовой я тоже впервые..." – простонал он. После десяти дней пребывания на переднем крае меня представили к медали "За отвагу". Потом и другие награды были. Однако эта – самая дорогая. Как первенец у молодой мамы...»

«Осенью 1943 г. мы вышли к Днепру. Трудно передать, что почувствовали, увидев его воды. Вот он, родной Славутич. Солдаты бросились к реке: кто пил, кто смывал с лица многодневную пыль и копоть», – рассказывала Мария Захаровна.

В течение сентября-октября 1943 г. советские войска вели ожесточенные бои за удержание и расширение плацдармов на правом берегу Днепра. Тяжелым наступлением на Киев с Букринского плацдарма руководил командующий войсками Воронежского фронта (с 20 октября 1943 г. – 1-й Украинский фронт) генерал Н. Ф. Ватутин.

…Взглянули б на нее, сказали бы: девчонка!
Такой на фронт? Да что вы! Убежит.
И вот она в бою, и мчатся пули звонко,
И от разрывов воздух дребезжит.

Усталая, в крови, в разорванной шинели,
Она ползет сквозь бой, сквозь черный вой свинца.
Огонь и смерть проносятся над нею,
Страх за нее врывается в сердца…
В сердца бойцов, привыкших храбро биться.

Всем тринадцати воинам, которые первыми переправились на правый берег и удержали плацдарм, несмотря на жестокое сопротивление врага, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.

«Через месяц после боев под Букрином командир полка, поздравляя меня со званием Героя Советского Союза, спросил, откуда я родом и кто родители. Я ответила, что мать и отец умерли еще до войны, а родом с Харьковщины. Немного помолчав, он сказал: "Буду тебе за отца, а замполит – за мать. И не забывай: твоя колыбель – восемьсот тридцать пятый полк"».

«Была у меня незабываемая встреча, – писала М. Щербаченко. – А началось все с публикации в "Огоньке". Вышел материал, и вскоре получила поздравление с праздником 8-го Марта. Подпись: Козаченко. Так это ж мой комбат – Алексей Константинович, Герой Советского Союза, батальон которого на подступах к Киеву за один день отбил двадцать три контратаки. Начали переписываться, затем пригласила его с семьей в Киев. Обнимались и плакали, вспоминали наш родной Мукачевский орденоносный полк. Пели песни – украинские и фронтовые. Сейчас уже нет в живых моего комбата... А немного позже получила письмо из Азербайджана. Незнакомый мне человек писал, что его отец освобождал Киев, приглашал в гости. Поехала. Встретили как родную. Куда только не возили!..»

Среди наград Марии Щербаченко – орден Ленина, высшая награда СССР, по регламенту вручавшаяся вместе со Звездой Героя; орден Отечественной войны I степени; крест Александра Невского; медаль Английской Мадонны медицины; медаль имени Флоренс Найтингейл; звание почетного гражданина Киева, звание Героя Украины.

Мария Захаровна живёт сегодня в Киеве.

Ныне, к сожалению, в заказных «трудах» по многое извращено, подано с позиций, попирающих жертвенную роль старших поколений в Великой Отечественной войне, предающих их память. Потому боевые ветераны не просто согревают человеческим теплом наши сердца и просветляют память, но и, будучи очевидцами, не позволяют оболгать родную историю, остаются свидетелями великого победного прошлого нашего большого Отечества.

В начале 1942 г. Марию и ее сверстников отправили рыть окопы вдоль линии фронта, проходившей по Северскому Донцу. Впоследствии прославленная санитарка вспоминала: «Вот уж поработали лопатами! Руки – в сплошных волдырях. Спины не разгибались. А мы-то, девчушки, от ветра качались. Когда немец бомбил, земля на дыбы вставала! Хорошо, что рядом окопы были: залезешь туда, в кулачок сожмешься – небо с овчинку кажется. И все-таки наши не удержали оборону, отошли… Насмотрелась я всякого лиха и твердо решила – пойду на фронт. Кем угодно. Подалась в военкомат, и – повезло! Попала служить в стрелковый полк, короче говоря, в пехоту».

Мария ушла в армию по комсомольской путевке 4 марта 1943 г. Когда ей предложили служить санинструктором, она выразила готовность и решимость, хотя и не имела медицинского образования. Санитарное дело пришлось осваивать непосредственно в бою: «Ведь о медицине я никогда не думала. Больше того, очень боялась крови: если видела, как режут курицу или колют кабана, бежала за версту. Но война оказалась куда страшнее… Первый бой под Сумами помню смутно, а вот первый раненый запомнился на всю жизнь. Казалось, сама земля стонет от разрывов снарядов и мин. А сколько человеку надо в такой железной метели? Всего несколько граммов свинца… Укрылась в неглубоком окопчике. Смотрю, в метрах трехстах упал боец. Подползаю: сквозная рана выше колена. Дрожащими руками еле вскрыла индивидуальный пакет и давай бинтовать. Бинт перекручивается, сама чуть не плачу. Кое-как сделав перевязку, перетащила «пациента» в безопасное место. «Вы уж извините меня, если что не так, – говорю бойцу, – но я первый день на фронте». «Ничего, сестричка, не смущайся… Перевязала меня отлично. А на передовой я тоже впервые…» – простонал он. После десяти дней пребывания на переднем крае меня представили к медали «За отвагу». Потом и другие награды были. Однако эта – самая дорогая. Как первенец у молодой мамы…»

«Осенью 1943 г. мы вышли к Днепру. Трудно передать, что почувствовали, увидев его воды. Вот он, родной Славутич. Солдаты бросились к реке: кто пил, кто смывал с лица многодневную пыль и копоть», – рассказывала Мария Захаровна.

В течение сентября-октября 1943 г. советские войска вели ожесточенные бои за удержание и расширение плацдармов на правом берегу Днепра. Тяжелым наступлением на Киев с Букринского плацдарма руководил командующий войсками Воронежского фронта (с 20 октября 1943 г. – 1-й Украинский фронт) генерал Н. Ф. Ватутин.

…Взглянули б на нее, сказали бы: девчонка!
Такой на фронт? Да что вы! Убежит.
И вот она в бою, и мчатся пули звонко,
И от разрывов воздух дребезжит.

Усталая, в крови, в разорванной шинели,
Она ползет сквозь бой, сквозь черный вой свинца.
Огонь и смерть проносятся над нею,
Страх за нее врывается в сердца…

В сердца бойцов, привыкших храбро биться.

«Через месяц после боев под Букрином командир полка, поздравляя меня со званием Героя Советского Союза, спросил, откуда я родом и кто родители. Я ответила, что мать и отец умерли еще до войны, а родом с Харьковщины. Немного помолчав, он сказал: «Буду тебе за отца, а замполит – за мать. И не забывай: твоя колыбель – восемьсот тридцать пятый полк»».

«Была у меня незабываемая встреча, – писала М. Щербаченко. – А началось все с публикации в «Огоньке». Вышел материал, и вскоре получила поздравление с праздником 8-го Марта. Подпись: Козаченко. Так это ж мой комбат – Алексей Константинович, Герой Советского Союза, батальон которого на подступах к Киеву за один день отбил двадцать три контратаки. Начали переписываться, затем пригласила его с семьей в Киев. Обнимались и плакали, вспоминали наш родной Мукачевский орденоносный полк. Пели песни – украинские и фронтовые. Сейчас уже нет в живых моего комбата… А немного позже получила письмо из Азербайджана. Незнакомый мне человек писал, что его отец освобождал Киев, приглашал в гости. Поехала. Встретили как родную. Куда только не возили!..»