Знаменитые гении плотских утех. Фильм «Чудо-женщина» (2017) – разбор без эмоций 12 томов клио о плотских наслаждениях

Трейлер и сама задумка фильма «Чудо-женщина» сразу же вызвали определенную реакцию публики: феминистки обрадовались наличию женщины-воина в кино, адекватные люди решили, что это очередное движение Окна Овертона в сторону феминофашизма (идеи превосходства женщин над мужчинами).

Но «Чудо–Женщина» при некоторых своих весьма серьезных недостатках, неожиданно оказалась не настолько плохим фильмом. Хотя и, увы, непригодным для целевой аудитории.

Сюжет

Юная Диана живёт на острове, спрятанном от человечества, где кроме неё живут только нестареющие женщины-амазонки. Мини-государство вечно молодых женщин было сотворено греческим богом Зевсом, и амазонки созданы для помощи людям и защиты оных от бога войны Ареса. Но амазонки свою работу (ради которой их и сделали) выполняют из рук вон плохо – то есть они просто засели на своём острове вдали от людей, имея в наличии единственное оружие против врага рода человеческого и не желая его применять. Также они воинственно относятся ко всем людям, которых должны были защищать.

Главная героиня Диана – это единственный ребенок в обществе взрослых женщин, который считает позицию своих опытных наставниц «слегка» неправильной. Она впитала в себя мифологию острова, а также жажду сражений, доставшуюся ей явно от отца-Зевса (который до конца фильма неизвестен, но предсказуем).

Сразу следует отметить, что фильм «Чудо-женщина», как и некоторые другие картины супергеройской тематики, выстраивая свой сюжет на ключевых персонажах древних мифов, продолжает адаптировать на современный лад мифический эпос, служивший в своё время одним из основных инструментов формирования мировоззрения эллинов. О том, какие цели преследуют те, кто пытается вновь погружать людей в, казалось бы, забытые истории богов, полубогов и простых смертных, каждый может порассуждать самостоятельно. Для более целостного понимания этой проблематики и выявления тенденций рекомендуем ознакомиться со .

Но вернёмся к нашей истории. Однажды в женский рай случайно залетает британский летчик Стив, а за ним прибывает ещё и целый корабль воинственно настроенных немцев. Так, после боя, не без потерь среди высших правителей женского рая, амазонки узнают, что у человечества без их попечения дела пошли, мягко говоря, совсем неважно – на дворе Первая Мировая Война.

Уже повзрослевшая Диана, несмотря на запрет матери, хочет отправиться помогать людям, она уверена, что всему виной Арес, который и вносит в людей всё их зло и агрессию. Диана и Стив отправляются во внешний мир, где Диана собирается найти и убить Ареса, чтобы остановить войны на земле.

Продвигаемые идеи

Гендерно/феминистическая тема

Первое, что хочется обсудить, это, естественно, феминизм фильма – присутствует ли он, и в какой мере.

Разбирая гендерную тему, начнем всё же с плюсов:

1. Диана – женственна. И в одном это плюс фильма, а в другом – главный минус, а точнее, главная ложь авторов, но это разберём ниже. Диана красива, нежна, наивна, влюбчива, заботлива, добра, любит детей. Она не потеряла того, что несёт её женская природа, и в конце, победила врага, укрепив свои силы одной только верой – верой в любовь. Этим Диана сильно отличается от большинства женщин-воительниц в кино, включая «Зену» и многих других. Интересный момент, что в мифологии амазонок указано, что они, должны были нести людям любовь/взаимопонимание. Так как Арес внушал людям негативные чувства – гнев, агрессию, зло, то амазонки должны были стать его антиподами. Но женщины свою работу решили не выполнять – ни любви не несли, вообще не защищали человечество, спрятавшись и огородившись от собственных подопечных, вверенных им «богом», в его последнем издыхании. Более того, они старались оградить Диану от её прямого предназначения – убийства Ареса, ради чего она и была рождена.

1. В фильме поровну сильных мужчин и сильных женщин. Собственно, антагонисты фильма – мужчина и женщина, протагонисты – мужчина и женщина, и при этом протагонист Стив не показан как некто, кто хуже, глупее или слабее Дианы. Наивная в нашем мире Диана нуждается в его опеке и некоем наставничестве. Собственно, это отличает Чудо-женщину от фильмов Марвел по типу , или , и т.д. Ведь там даже при отсутствии идеи острова женщин и амазонок показан откровенный феминофашизм: женщины – прекрасные герои, сильные, смелые, честные и т.п. а мужчины – в лучшем случае на подтанцовке.

А теперь перейдем к недостаткам. И, увы – их немало, и почти все они вписываются в :

1. Первый – это стандартная ложь. Фильмы, где есть образ женщины-воительницы всегда врут, в нескольких моментах, в первую очередь о внешности – в «Чудо-Женщине» было сказано, что кроме суперсилы от крови Зевса Диана также с детства тренировалась, чтобы быть настоящей воительницей… В данной теме лучше один раз увидеть, чем сто раз обсудить.

Итак, реальные чемпионки в боевых видах спорта:

Киношные воительницы:

Комментарии излишни.

2. Вторая ложь связана с тем, будто бы тренированная женщина, может быть равной в бою тренированному мужчине. Нет, не может. Физически. Женщины на войне могли быть успешными снайпершами, летчицами, и даже танкистками, но в прямом рукопашном бою, женщина не может победить мужчину при других равных (самочувствие, наличие оружия, или того, что можно использовать как оружие). Фильмы про супергероев и вообще женщин-воительниц построены на том, что женщина лично, худенькими ручками и ножками дубасит нескольких противников-спецназовцев, получает ответные удары и после этого снова идет воевать с противником. Иногда это пытаются оправдать: мол, «у нее же суперсила», но это ложь, которая входит в подсознание. Так, девушка может неадекватно рассчитать свою физическую силу и попасть в откровенно неприятную ситуацию, а с юноши таким образом снимается вековое табу, что «прекрасный пол нельзя бить».

В фильмах не показывается, что удар женщины и мужчины имеют кардинальную разницу по степени нанесения вреда противнику. Хотя любому, кто имеет представление о физиологии человека, понятно, что на одно и то же воздействие мужчины и женщины реагируют по-разному в силу физиологических отличий.

3.Следующий недостаток – сексуализированность женской агрессии . Этим болеют опять же все киноделы Голливуда. «Чудо-женщина» умудрилась облачиться в бронекостюм, обнажающий бёдра, шею, руки – в аккурат под удары противника. Если тот факт, что Диане не страшны пули, еще как-то пояснили – мол, её браслеты и щит притягивают их на себя и после отражают, то в плане рукопашного боя или использования холодного оружия – это выглядит просто смешно. Однако этот образ по умолчанию задается девочкам как модель поведения, а мальчикам – как модель идеальной женщины: агрессивной, злой, полу-раздетой, грубой и т.п. Ведь именно супергерои сегодня в большинстве случаев становятся кумирами детей.

4. Диана с детства прямо мечтает воевать, мечтает сражаться, но мать не даёт ей этого делать. Ситуация выглядит искусственно по двум моментам. 1. С одной стороны девочка очарована тренировками других и оттого так стремится скорее научиться искусству боя. Соответственно, если бы мать хотела уменьшить «боевой настрой» дочери, то ей надо было бы попытаться её заинтересовать чем-то другим, а не просто запрещать ей тренироваться. 2. С другой стороны, по сюжету Диана – единственная, кто способна убить их врага Ареса, а значит, поведение матери с её запретами выглядит вдвойне глупо.

Выходит, что конфликт матери с дочерью – абсолютно искусственный и нежизнеспособный, точнее, он крайне нелогичен и абсурден во вселенной фильма. Подобное нарушение причинно-следственных связей высвечивает то, ради чего этот конфликт был вплетён в сюжет: в очередной раз показать негативный образ родителей, донеся до юных зрителей мысль о необходимости игнорировать родительский авторитет.

Итого – «Чудо-женщина» обладает типичными проблемами кино про женщин-супергероинь, но уровень феминизма, по сравнению со многими другими фильмами и мультфильмами весьма низок, а в некоторых моментах, гендерная тема даже имеет положительные образы. Многие феминистки посчитали фильм чуть ли не «предавшим их интересы».

Добро и зло

Основная тема фильма сводится к тому, что наивная Диана считает Ареса виновным в агрессивности человечества. История Ареса чуть подкорректирована, и из бога войны греческого пантеона он превратился в подобие Люцифера, внушающего людям злые чувства.

Как и было понятно с первых кадров, Диане предстоит узнать ужасную правду: люди воюют, потому что сами по себе полны зла и агрессии, по крайней мере, так это выкручивает Арес, который честно признается, что никого не заставляет вершить зло (тема подана достаточно двусмысленно, так как из слов Ареса следует, что он хоть и не заставляет, но как минимум мотивирует совершать злые поступки). Но, пообщавшись с разными людьми, Диана приходит к другому выводу – люди полны зла, коварства и агрессии, но также полны добра, света и любви, и только от них самих и зависит, за какие идеалы они будут сражаться и как будут себя вести.

Собственно, это достаточно простая идея, которая лежит во главе многих притч, включая знаменитую притчу о двух волках, но её редко можно увидеть в современном кино, тем более в комиксовом.

Поскольку тенденции современного Голливуда чаще настроены на то, чтобы являть добро и зло не как личный выбор, а как нечто, что руководит человеком, и в чём он не виноват, эту идею можно вынести в положительные смыслы фильма «Чудо-Женщина».

Ответственность

Другим положительным смыслом «Чудо-женщины» стоит назвать то, что в нём не так силен комплекс избранности, и сказано, что любой человек может совершать правильные поступки. Это показывает и момент когда Диана уходит от матери на войну:

– Ты понимаешь, что можешь не вернуться?
- Кем же я буду, если я останусь?

Или как это поясняет Стив:

- Мой отец говорил мне: «Если в мире происходит что-то неправильное, то ты или можешь ничего не делать, или сделать хоть что-то». Я выбираю второе.

Тем самым фильм показывает достаточно сознательных героев, ринувшихся спасать Родину и мир, а не инфантильных «избранных» как принято в современном подростковом кино.

Пошлость

Большим недостатком фильма является его пошлость, которая заметно увеличивает возрастной ценз. Диана и Стив часто разговаривают, в том числе и об интиме, то она застукивает его голым, и по направлению её взгляда, понятно, что она разглядывает.

30-ая минута:

Диана – Насколько ты типичен, для представителей своего пола.

Стив – Я… пожалуй, больше среднего.

Разговоры о 12 томах Клио, посвящённых «телесным наслаждениям», которые читала дома Диана, и согласно которым, «мужчины пригодны для зачатия детей, но не плотских удовольствий».

Также стоит отметить вышеуказанный костюм Дианы, не особо пригодный как броня, зато подчеркивающий её фигуру, и делающий её в кадре более раздетой, чем одетой.

Исторические несостыковки

Поскольку фильм рассказывает про важный исторический период стоит заметить, что показанные в фильме события – это очень альтернативная история, да и вообще альтернативная реальность.

Мультикультурализм явленный в фильме (вроде шотландца, араба и индейца, которых Стив вербует в Лондоне), не имеет никакого отношения к реальности того времени, реальные исторические персонажи и реальные истории, взятые за основу военной линии фильма не выдерживают никакой критики. Вполне исторического Эриха фон Людендорфа Диана убивает в 1918 году, хотя он дожил до 1937 года и был приближённым Гитлера.

«Отца» химического оружия почему-то сменили на «мать» – Доктор Яд, всё-таки в угоду феминизму. С другой же стороны показали мужчин, видящих Диану даже вблизи фронта и сразу устраивающих показательные истерики, хотя по сюжету был уже конец войны, и женщины на Первой Мировой уже успели отличиться не только как работницы тыла, но и как непосредственные участницы боевых действий.

И самое главное – хотя весь сюжет вращается вокруг темы Первой Мировой войны и её главных участников, создатели умудрились ни разу не упомянуть Россию.

Вообще, по своей исторической канве Чудо-Женщина поразительно похожа на , от просмотра которого складывается впечатление, что с фашизмом боролись исключительно бравые американские солдаты, которым разве что иногда помогали отдельные европейцы.

Команда поддержки

Несколько слов следует сказать и о тех, кто помогает Чудо-женщине и её «бой-френду» победить немцев. Это уже постепенно становится традицией, что в отряд супергероев набирают персонажей исключительно из маргинальных личностей, как минимум, если брать в расчёт их официальную историю, внешний вид и манеру поведения.

В этот раз подобной чести удостоились: шпион и отъявленный лжец Самира, алкоголик и по совместительству снайпер Чарли и контрабандист Вождь. Главное, что их интересует в момент «вербовки» – это не защита Родины и прекращение войны, а размер оплаты. Главная героиня весьма заслуженно в момент знакомства так комментирует эту троицу «врун, убийца и контрабандист – прелестно!». Просто для понимания шаблонности деструктивных сюжетных ходов Голливуда, приведём и аналогичную фразу главного героя из недавно вышедшего фильма : «Хорошие, плохие, экстремальные и совершенно чокнутые – вот с этими я могу работать!».

В дальнейшем, естественно, оказывается, что в душе каждого из них спрятана добрая натура, что они готовы сражаться и без денег, и что просто несчастная судьба заставила этих персонажей стать такими, какие они есть. Таким образом, фильм продолжает уже устойчивую тенденцию изображения добра в образе зла, которое навязывает стереотип положительного восприятия внешне отрицательных героев. Подробно эта тема и её влияние на зрителя рассмотрены в .

История мыши-оборотня

В некой богатой семье был сын, и когда исполнилось ему двадцать лет, родители его женили. Жена была пригожа и хороша собой, и он полюбил ее страстно. Но едва миновало полгода после их свадьбы, отец сказал сыну:

- "Не учась во младости, что станешь делать в старости?" Ты сейчас в самом цветущем возрасте, полон здоровья и сил. Не пора ль тебе взяться за учение и усовершенствовать свой дух! Ведь, предаваясь одним лишь утехам супружества, ты попусту растрачиваешь время; не упускай его - после раскаешься, да будет поздно. Отправляйся-ка, сынок, в дальние края и займись книжной премудростью; а иногда ты сможешь гостить дома.

Поняв правоту отца, юноша тотчас простился с семьей и вместе со старым слугою отправился в дальний путь на поиски ученого наставника. Нежная и заботливая жена тихо сказала ему на прощанье:

Супружеская любовь - на долгие годы, а не на денек-другой. Вы идете в далекие земли учиться. Если вам повезет и вы отличитесь на испытаньях, этим вы, перво-наперво, прославите отца с матерью, а потом порадуете меня с детьми. Прошу вас, забудьте на время о вашей любви ко мне, старайтесь лишь преуспеть в науках. И не тревожьтесь: я позабочусь о том, как родителей ваших почтить и уважить, выбрать им лучший кусок, приветить их поутру и утешить вечером.

С отъездом мужа жена принялась всячески ублажать свекровь со свекром; послушная и любезная, не навлекала она на себя и тени их неудовольствия. Так прошло полгода. И вот однажды ночью видит она; муж перелезает через ограду и входит в ее опочивальню.

О супруг мой, - удивилась женщина, - отчего вы приходите так поздно? И хорошо ли, вернувшись издалека и не поклонясь отцу с матерью, торопиться сразу к жене! Утром они обо всем узнают и возмутятся: дескать, любовные ласки для вас выше сыновнего долга и ничему вы не научились в чужих краях; а обо мне скажут, будто я думаю только о плотских утехах.

Милая супруга, - отвечал муж, - очень я по тебе соскучился и давно уж хотел вернуться, да все боялся родительского гнева. Поэтому я сегодня, едва дождавшись ночи, украдкой явился к тебе и уйду с первыми петухами. Держи мой приход в тайне.

Жена промолчала. Укрылись они под одним пологом и отдались страсти. С первыми петухами муж встал и вышел из опочивальни.

На другую ночь он явился к ней снова.

Я ведь знаю, вы учитесь более чем в двух днях пути от дома, - сказала жена в изумленье, - как же вы успеваете возвращаться обратно?

Откроюсь тебе во всем, - отвечал ей муж, - ради тебя я сменил место ученья и проживаю теперь лишь в десяти замах от Дома. Но чтобы видеться с тобой без помех, я утаил это от родителей.

Жена очень любила его и более ни о чем не расспрашивала. Так миновало еще полгода. О тайных их встречах никто не догадался, но красота жены с каждым днем увядала, словно ее подтачивал скрытый недуг.

Родители мужа, видя, как невестка их чахнет от тоски, посоветовались и сказали:

Молодые супруги, живущие в разлуке, заслуживают состраданья. С тех пор как сын наш уехал, прошел ровным счетом год. Невестка - ничего не скажешь - почтительна и прилежна, но у нее болезненный вид и в глазах - печаль. Поэтому мы отправляем сыну письмо и разрешаем ему приехать. Пусть погостит с месяц дома, порадует родителей, - мы ведь и сами глаза проглядели, стоя в воротах у прохожей дороги, - а там и жену утешит, одинокую на супружеском ложе.

Итак, отец отправил сыну письмо. Сын испросил разрешения у своего наставника и без промедленья пустился в путь. На другой день, в полдень, он добрался до дома и тотчас прошел в родительские покои. Отец стал первым делом расспрашивать его об успехах в ученье. Сын отвечал толково и без запинки, чем несказанно обрадовал старика. Кликнул отец невестку и, со смехом показывая на сына, сказал:

Ну-ка, невестка, взгляни на своего мужа да на его слугу! Видишь, как поистрепалось их платье и волосы разлохматились. Что же ты не торопишься подать супругу чистую одежду, не согреешь воду - умыться с дороги?

Невестка с поклоном повиновалась.

Вечером вся семья сошлась за веселою трапезой, и было там немало выпито и съедено. Лишь поздней ночью сын, с позволенья родителей, удалился в опочивальню.

По-прежнему ли батюшка твой и матушка в добром здравии? - спросил он, присев рядом с женой.

Но она промолчала. Тогда он сказал шутливо:

- "Не сравнить новобрачных с супругами, что встретились после долгой разлуки". Знаешь ли, по какому случаю это сказано?

Жена опять ничего не ответила.

В "Книге песен" говорится:

"Этот вечер - не знаю, что это за вечер сегодня? Я тебя увидала - собою прекрасен мой милый".

Разве наши с тобою чувства не созвучны древним стихам?

Жена и на этот раз промолчала. Помедлив, муж легонько погладил ее по спине:

С того самого часа, как я оставил родной кров, я, говоря словами поэта, "у петушиного окна в ночи безмолвной разворачивал свитки книг", и знания мои умножались день ото дня. Уподобился я бедному мудрецу, который, не имея светильника, читал книги в сиянии белого снега, просветляя свой дух, и добродетели мои с каждым днем укреплялись. Постиг я, что старое изречение: "Отец и мать, возлюбя свое чадо, пекутся о будущем его на долгие годы вперед", - по справедливости относится и ко мне. Пребывая вдали от дома, я был твердо уверен: ты всегда воздашь родителям должное, - и был покоен. Однако, едва вспоминал я нашу опочивальню, сердце мое загоралось страстью, и в мечтах я уносился к тебе. Послушай, какую сложил я песню:

"По ком на чужбине тоскую и ночью и днем? Любовь неизбывная в сердце моем, вовеки моя неизбавна тоска! Кого я зову? Кто мне видится издалека? Печаль, словно горный хребет, высока, любовь - словно туча, плывущая вдаль. Неужто тебе, о любимая, вовсе не жаль Страдальца, в чьем сердце гнездится печаль? Скажи, вспоминаешь ли ты обо мне? О ком день и ночь я печалюсь в чужой стороне? Не в силах забыться я даже во сне, все яства безвкусны, все яства пресны. Тревожны осенние ночи и полдни весны. Вдали от тебя, от родной стороны мгновение - как нескончаемый год. О Небо! Зачем ты послало нам столько невзгод? Неделя одна за другою идет; мне рыба и гусь не приносят письма. Второй уже год я тоскую, подумай сама! В жилище моем одиночество, тьма, возлюбленной нет; и, тоскою сражен, Томлюсь, как томились влюбленные давних времен".

Но жена по-прежнему не отвечала.

В песне "Боевая колесница", - сказал разгневанный муж, - супруга, оставшись одна, от тревоги не спит по ночам. В песне "Возвращение из похода" жена, разлученная с супругом предается тоске и горестно вздыхает. Любящие сердца страдают в разлуке, - так бывает со всеми, и этому тьма примеров. Отчего же, скажи, я по тебе истомился, а ты со мной так холодна? Трижды я обращался к тебе, и трижды не ответила ты на мои слова. Что это значит? Взгляни на горлицу, как кричит она в дождь, призывая солнце, ибо только при солнечном свете может встретиться со своим любимым. Если уж птица, малая тварь, выказывает подобную силу чувства, то человек тем более должен хранить верность своей любви. Или сердце твое переменчиво, как листок, что поворачивается, куда ветер дует, и ты, как говорят: "Одного провожаешь к воротам, а другой уже к двери твоей в паланкине спешит"? Есть еще и старинное присловье:

"Проводит супруга - и тут же замену найдет: к чему тосковать ей всю ночь напролет? И ночи одной в одиночестве не проведет".

Оно ведь словно про тебя придумано.

Широко раскрыв глаза от изумленья и гнева, жена воскликнула:

Для чего вы городите весь этот вздор?! Не прожили мы в разлуке и полугода, как вы, тайком от отца и матери, перебрались поближе к дому. По ночам вы лазили сюда через ограду и с первыми петухами уходили, крадучись, в притворенную дверь. Вспомните, сколько раз встречались мы за это время! К чему же теперь болтать о тоске и разлуке? Я любила вас, жалела, боялась за вас, потому и сдержала свое обещанье и никому не открыла нашей тайны. А вы здесь наговорили великое множество слов, весьма для меня обидных и оскорбительных. Униженная вами, как я стану глядеть в лицо вашим родителям, да и своим родителям тоже?

Вот уже второй год тому, как я и в глаза тебя не видел, - вскричал муж, - старый слуга подтвердит, что я говорю чистую правду. Да разве это похоже на меня - втихомолку менять наставника или лазить в собственный дом через ограду? Не иначе, у тебя гащивал какой-то развратник, прикинувшийся мною, а ты, обознавшись в ночной темноте, да и сама лишившись от похоти разума, с немалой, как видно, охотою раскрыла ему объятья. И ты, ничтожная, смеешь говорить мне, будто он - это я!

Жена заплакала и сказала:

У кого, как не у вас, красный шрам на шее и черная родинка в ухе, словно зернышко риса? Голос, подобный звону кханя и губы, как киноварь? Кто другой ростом не выше и не ниже вас, дородством и статью - вылитый вы? Не я ли своими руками сшила белые ваши порты и платье из тонкого шелка? Как же я могла обознаться? Ваш шелковый веер и красный платок - не мои ли подарки, как же мне было ошибиться? Не далее как позапрошлой ночью вы разделяли со мною ложе и говорили так сердечно и нежно? Я ясно все помню. И вы еще смеете говорить, будто я спутала вас с кем-то?

Родители мужа услышали плач, прибежали и давай допытываться, что случилось. Невестке же, оскорбленной мужем, злость ударила в голову; обливаясь слезами, стала она кататься по земле и, позабыв приличия, рассказала о ночных делах все, как было.

Если то, что наговорил здесь супруг мой, правда, - заключила она, - значит, я не только нарушила супружескую верность, но и запятнала доброе имя семьи. Как мне жить теперь дальше?! Как глядеть вам в глаза?

Тут она стала биться головой о колонну, желая лишить себя жизни. Свекор со свекровью и муж бросились утешать ее и уговаривать ласковыми словами. Наконец она пришла в себя.

Родители, поразмыслив, сказали сыну:

С того дня, как ты отправился на ученье, жена твоя была нам во всем послушна, добродетельна и хранила верность тебе. Если и обольстили ее, то только обманом. Странно, однако, другое, ведь мы за полгода ничего не заметили! Уж не злой ли дух или оборотень, пленившись ее красотою, повадился к ней? Возвращайся назад и продолжай ученье, а мы попытаемся заклятьями и амулетами его одолеть.

Сын послушался их и через месяц вместе со старым слугой вернулся к своему наставнику. Свекровь шепнула невестке:

Ночью, как только он явится, хватай его и держи покрепче, а сама - кричи что есть мочи, зови нас на помощь.

Когда на третью ночь старики услыхали крики невестки, они тотчас вскочили с постелей и подняли на ноги всех домочадцев и слуг. Прелюбодея схватили и привязали к колонне. Утром родители пришли поглядеть на пленника, и видят: он как две капли воды похож на родного их сына. Невестка подтвердила: точь-в-точь ее муж. Родичи, близкие и дальние, все в один голос признали: он - отпрыск их семейства. В конце концов отыскался меж ними некий умник и сказал:

Надо послать человека туда, где учится ваш сын, и узнать, вернулся ли он. Только так мы установим, самозванец ли это или подлинно ваше дитя.

Отец так и сделал.

На другой же день сын получил его письмо и вместе со старым слугою заторопился домой.

Мать с отцом, родня и невестка, глядя на того и другого, только даром глаза проглядели: вместо одного человека перед ними стояли двое, и оба на одно лицо. Двойников тотчас отвели к уездному начальнику, чтобы тот рассудил, который из двух - оборотень. Начальник в этом деле разобраться не смог и переслал их к наместнику. Но и наместнику оказалось оно не под силу, и потому направил он всех ко двору, отписав особый доклад.

Узнав об этом, Мы решили сами устроить дознание. Мы приказали страже снять с них одежды и выяснили: не только лицом, но и телом они похожи во всем, даже щербинки от оспы и родимые пятна в самых сокровенных местах были у них одинаковы.

Один из приближенных Наших сказал:

Днем надобно вывести их на яркий солнечный свет, а ночью - осветить фонарями; тот, у кого не окажется тени, и есть оборотень. Позвольте их испытать, вреда здесь никакого не будет.

Прибегли Мы и к этому средству, увы, все было напрасно! Наши придворные, тщетно изыскивая способ разрешить сие престранное дело, впадали в отчаяние. И тут наполнили Наше сердце гнев и досада:

"Ежели Мы, государь и повелитель, не рассудим своим судом этого дела, то у родителей появится сын-оборотень, а у супруги - еще один муж, порожденье нечистой силы. К тому же, если дело оставить без последствий, оборотень снова примется за свое".

Воскурили Мы благовония светлейшему духу Фу-донга и попросили его о помощи. Едва поднялись к небу клубы пахучего дыма, слетел к Нам дух в образе юноши и сказал:

Оборотень этот не кто иной, как старая мышь. Прожила она на свете несчетное множество лет и стала кровожадным чудовищем, ибо нет такой твари, плоти которой она б на своем веку не отведала. Она не боится ни огня, ни воды, и никакие заклятья и амулеты изгнать ее не в силах. Оборотни вроде этой старой мыши искусно принимают сотни разных обличий; их способности к превращениям с древнейших времен и по сей день не имеют себе равных. В Китае, к примеру, при династии Сун подобная мышь оборотилась самозванным императором Жэнь-цзуном. И сам Бао-гун, разбиравший их тяжбу, не смог уличить оборотня. Пришлось обращаться к его величеству Самодержцу Нефрита и почтительнейше просить у него на время кота с яшмовыми глазами; то гда только мышь лишилась своей волшебной мощи, предстала в подлинном своем естестве и пала от кошачьих зубов. Увы, сейчас в Небесном дворце очень много книжных хранилищ, кот с яшмовыми глазами стережет их, и залучить его будет трудно. Но ради вас, государь, я попытаюсь сокрушить оборотня чудесным мечом.

Он начертал на листах бумаги два магических знака и велел прилепить их на спины обоим юношам, чтобы оборотень не сумел убежать.

На другой день Мы приказали вывести юношей на Драконий двор и поставить лицом друг к другу. Вдруг все вокруг заволокли густые черные тучи, и посреди двора что-то сверкнуло, будто упала молния. Через мгновение небеса прояснились, и Мы увидали пятицветную мышь с усами, белыми, как снег, и висячими когтями на всех четырех лапах; весила она никак не менее тридцати канов. Уткнувшись головой в землю, она подыхала; черная кровь ее изливалась сквозь все семь отверстий. А рядом как ни в чем не бывало стоял юноша.

Стражники, приставленные к ним, содрогнулись от ужаса.

Мы же, подняв лицо к небесам, возблагодарили духа, после чего приказали сжечь мертвую мышь и пепел ее выбросить в реку.

Супруга того юноши из богатого дома еще более года принимала лекарства, прежде чем окончательно исцелилась от зловредных последствий общения с мышью-оборотнем.

Нравоучение мужа с Южных гор. Чересчур долгий век любую тварь превращает в оборотня. Однако с древних времен и доныне обезьяны, лисы и мыши хитрей и злокозненней прочих. Впрочем, обезьяна по природе своей способна и к добрым делам. Так, Сунь У-кун, служивший некогда конюшим у Самодержца Нефрита, за шутки и забавы свои, превысившие всякую меру почтения и приличия, был заколдован и сослан на землю, где через пятьсот лет исправился и вернулся опять на стезю добродетели. Вместе с Танским монахом совершил он паломничество в Тхиен-чук, побывал у Будды Татагаты и получил от него в дар более восьми десятков священных свитков. По сей день ставят в пагодах статуи Сунь У-куна в образе человека с обезьяньей головою и поклоняются ему; чудесам его нет конца. Лисы, хотя и злобны, все ж не доходят до того, чтобы менять свой облик и прелюбодействовать с человеческими женами. Зато еще в эпоху Весен и Осеней мышь трижды тайком прогрызала рога жертвенных буйволов. Выедая глаза у покойников, она становится мышиной царицею и разгуливает по ночам, укрываясь на день в потаенных глухих местах. В Китае при императоре Сунской династии Шэнь-цзуне мышь родом из Цзинь-лина поменяла старые своды законов, вызвав мятежи и возмущения. А после клика Цай Цзина и Тун Гуаня, пользуясь обстоятельствами, ввергла династию Сун в ничтожество, и она потеряла трон. Изречение: "Без длинных клыков наши стены насквозь прогрызает", - показывает вредоносность мышиного племени. Другое изречение: "Ты ль собирала зерно, что пшеницею нашей живот набиваешь", - показывает, сколь велика мышиная жадность. Поэт в стихах упоминает мышь лишь для того, чтоб сравнением с нею осмеять и унизить никчемного человека. А Су Дун-по непотребство мышей выносит даже в названье одной из своих од. В сундуках мышей постоянно подстерегают оставленные людьми мышеловки; если же мыши превращаются в перепелок, люди их ловят сетями; из нор в основаниях жертвенников мышей выкуривают дымом; в полях поклоняются Духу - повелителю кошек, дабы те их сожрали. Тварью, обреченной на истребление и гонения от рода людского, во все времена была мышь. О мышь, мышь! Отчего ты столь зловредна и скрытна? Почему нрав твой так отвратителен?

Согласно киренаикам, существовало два состояния души: боль и наслаждение. Неудивительно, что все человеческие стремления направлены на достижение второго. Наслаждение есть суть конечного и единого блага, причём, для достижения последнего ещё в античности хороши были все средства, включая как прекрасное, так и безобразное.

Телесные наслаждения полагались превосходящими духовные по причине большей силы и первичности. Зигмунд Фрейд определяет телесное удовольствие какглавный естественный регулятор психических процессов. Телесное, сексуальное, наслаждение является наиболее доступным. Сексуальность в раннем возрасте - по Фрейду - суть автономности: индивид независим от окружающих, однако в процессе взросления и, как следствие, социализации, он всё более ограничивается, подстраивается под рамки общественного мнения, принятых норм и т.п.. Общество выдвигает личности определённые требования, призванные остановить её естественное стремление к удовольствию. Можно сказать, что наслаждение в некоей мере противопоставлено обыденности. Предающийся наслаждению суверенен, свободен от каких-либо обязательств перед социумом, хотя наслаждение его уже в большей степени носит печать рациональности, реальности. Удовольствие несколько отодвигается, отсрочивается, уменьшается, но, вместе с тем, обретает и некую надёжность.

В Античности тело человека представлялось проекцией великого космоса - микрокосмом. Для равновесия системы, регуляции жизненного баланса организма полагалось делать то, что велит тело. Наслаждение выступает в роли заместителя недостатков.

Фуко в Истории сексуальности говорит о побуждениях к сдержанности ссылаясь на упоминания в первых текстах античности, причём рефлексия сексуальной строгости сопровождается не ужесточением кодекса запретных актов, а в первую очередь, жёсткостью по отношению к себе, то есть развитием тех внутренних связей с самим собой. Секс, вопреки устоявшемуся мнению скорее даже интровертен, нежели экстравертен. Он предстаёт не как пустая форма, а форма, заполненная содержимым определённых эстетических ценностей. Секс и фасцинус в частности подвергаются множеству трансформаций, сакрализуются. Отличительная черта античной культуры, если можно выразиться, пропитка сексуальным подтекстом всех сфер жизни. Секс есть движущая, живая сила, но одновременно и смерть. Всё это, естественно, обусловлено самим характером аграрного общества. Блаженство, как и жизнь, не может длиться вечно. Любое человеческое наслаждение эфемерно. Тело требует новой и новой «подпитки», однако со временем пресыщается и тогда возникает необходимость в чём-то совершенно ином.

Над всем действует закон Эроса и Танатоса. Они живут в некоем симбиозе, они вплетены друг в друга. Сквозь призму этого рассматривается и сексуальное наслаждение. У Киньяра секс представлен как нечто, подобное смерти. Это, в какой-то степени, риск. Риск умереть. Сексуальное желание повергает человека в оцепенение. Любовная схватканосит элементборьбы жизни и смерти. « Недавнее счастье бесследно тает в любовных объятиях. В самой совершенной любви, в самом безграничном счастье таится желание, которое внезапно все низвергает в пучину смерти. Яростное наслаждение оргазма вдруг сменяется печалью, которую даже не назовешь психологической. Это изнеможение внушает страх. Бывают абсолютные слезы, которые сливаются воедино. В сладострастии кроется нечто близкое к смерти. »

Ни одно телесное желание не сопоставимо с сексуальным. Оно - всё. Ни жажда, ни голод не могут мучить человека так, как вожделение. «Эпикур говорил, что эротическое наслаждение является для нас критерием всех прочих радостей. Сексуальный акт делает макрокосмический порядок несокрушимым.» Жизнь выражается в смерти, жар -в угасании, совокупность всех желаний и стремлении в одном сексуальном блаженстве. Смерть фасцинуса - ментула. Снова прослеживается онтологическая бинарность: потенция(жизнь) - импотенция(смерть). Обнажённость женщины и мужчины нетождественна, поскольку женские гениталии скрыты, в то время как мужские выступают, отсюда фасцинус есть выражение мужского естества, властитель, сила. В фаллосе сосредоточена жизнь, и эякуляция мыслится как её наивысшее выражение.Киньяр пишет: «Коитус — источник живого тела — есть и конец живого тела в его наивысшей точке здоровья. Именно в нем жизнь представляет человеческое тело в совокупности, именно в нем Est превращается в Sum .»

Выражения мужской и женской сексуальности - пенис и груди и ягодицы соответственно - уязвимы. Люди «заботливо охраняют эти свои органы, подверженные непрерывным метаморфозам». С этим связано ношение женщинами тугих повязок, сдерживающих грудь. Страх лишиться маркеров сексуальности вполне оправдан: половые признаки есть не только выражение естества, но также индикатор силы. Сюда также относится боязнь мужчины потерять потенцию. Киньяр указывает на то, что римская сексуальность носит сперматический характер. И снова секреции мужчины и женщины не идентичны: мужской эякулят предстаёт чем-то таинственным. Эякулировать значит «истово, почти набожно удовлетворять вожделение, которое чужая красота зажгла в твоем теле.»

Лишиться потенции - подвергнуться сглазу. Греки вообще уделяли большое внимание глазам, взгляду. Ему придавались подчас мистические значения. Он мог убивать, сражать наповал. Взгляд, полный желания,- тот же взгляд Медузы Горгоны. Ему соответствует мрак ночи. Он завораживающ, таинствен, способен пробудить желание, довести до исступления. Взгляд томящегося на любовном ложе - взгляд пассивности, взгляд обречённого, умирающего. Взгляд-фасцинус - проникающий под покров запретного. Мужской взор пронизывает женщину, поэтому часто оскопление у древних стояло в ассоциативном ряду с ослеплением. Нагота также представляется чем-то зловещим и пугающим. Здесь и миф о Тересии, ослепшем от увиденной сцены первого соития, и взгляд Дианы, застигнутой обнажённой, превращающий человека в оленя. Неприкрытая сексуальность подобна яркому свету солнца - выжигает глаза. Отсюда секс - нечто интимное, скрытое от чужих глаз, кроющееся в супружеских покоях. Ложе - то место, где стоит отбросить всякий стыд. « Там бедра твои должны стать опорою бедрам твоего любовника. Там язык мужчины раздвинет твои пурпурные губы. Там тела измыслят всевозможные способы любви. И пусть усилия ваши, ведущие к наслаждению, заставят трещать дерево кровати. Лишь потом накинь на себя одежды. Лишь потом сделай испуганное лицо. Лишь потом стыдливость твоя будет отрицать твою распущенность. Я не требую от женщины, чтобы она была стыдливой. Я лишь прошу ее казаться стыдливой. Никогда не нужно признаваться в содеянном. Вина, которую можно отрицать, — не вина. Что за безумие — вытаскивать на свет божий то, что было скрыто в ночи?! Что за безумие — рассказывать вслух то, что делалось тайком?! Даже продажная девка перед тем, как отдать свое тело первому встречному римлянину, закрывает дверь на задвижку.»

Наслаждение, буйство страсти, сплетение тел любовников скрыты под пологом кровати. Это изощрённое уничтожение друг друга, спрятанное от посторонних взглядов. Эротические же изображения есть ничто, они лгут, они насквозь фальшивы. Истинное наслаждение не знает взгляда. Сцена соития «не-представима», потому что не может быть представлена человеку вне, он сам выступает в роли её живого участника.

Совокупляясь, любовники словно стремятся слиться воедино, стать единым телом, но « ни один из них не может забрать у другого тела ни единой частички». Они будто пытаются забрать друг у друга жизнь, но их борьба неминуемо ведёт к угасанию/оргазму/смерти. Обездвиженные, лишившись жизненной энергии, они вновь возобновляют эту не имеющую конца битву, битву за недостижимое. Однако именно эта борьба и даёт наслаждение - «ощущение жизни», наполяющее и объединяющее душу и тело. Эпикур говорит об удовольствии (voluptas ) как об ощущении, способном приблизить человека к божественному, сделать его чем-то большим, чем просто «комбинация атомов». Телесное наслаждение хоть и не даёт бессмертие, но дарует « ощущение высшего «я».

Точка отсчёта,начало, человеческой жизни есть «спазм наслаждения». Сексуальное влечение - примат, «это единственная и последняя цель, к которой нас влечет наше тело».

Киньяр указывает на два пути, предлагаемых мужчине по овладению женским телом: насильственный (praedatio ) или же гипнотический. Второй - запугивание - есть рудимент предчеловеческой животности. Гипноз - животная техника жестокости. Так хищник запугивает свою жертву, повергая её в состояние подчинения, пассивности. Один из партнёров входит в подчинение, но и сам агрессор - активный - неминуемо следует к оргазму, и тем самым сам становится пассивным.

Фуко приводит анализ Галена, рассуджающего об aphrodisia как вечности, бессмертии, проявляющемся в размножении и продлении человеческого рода. В трактате «О назначении частей человеческого тела» Гален рассуждает о препятствии замыслу природы, состоящему в создании бессмертного предмета, однако материя человеческой плоти, как то: мясо, кости, артерии, вены и нервы - была несовершенной, а отсюда вытекла и невозможность сотворения вечного существа.Чтобы как-то исправить ошибку, природа наделила человека чрезвычайной силой, dunamis .

«Стало быть, мудрость демиургического начала в том и заключалась, что хорошо зная субстанцию своего творения, и, следовательно, его пределы, оно изобрело этот механизм возбуждения, это «жало» страсти, под воздействием которого даже те живые существа, что, по причине ли своей незрелости, по причине ли неразумия (aphrona ) или же по причине несознательности (aloga ), не в состоянии понять, в чем состоит истинная цель природной мудрости, вынуждены осуществлять ее на деле.»

Гален обосновывает принцип тождественности мужской и женской анатомии: «Выверни наружу органы женщины или выверни и сложи внутрь таковые мужчины, и ты увидишь, что они совершенно сходны друг с другом». Он также допускает возможность семяизвержения у женщины, с разницей в том, что «здесь выработка данного «гумора» не отличается завершенностью и совершенством, - чем и объясняется подчиненная и второстепенная роль женщин в формировании плода». Гален отрицает, что наслаждение, связанное с деятельностью половыхорганов, выступает в качестве мотива к совокуплению. Однако не отвергает того, что природа-творец заложила в человека страстность, раскрывающуюся в половом акте, и являющуюся «следствием функционирования механизмов тела». Таким образом, «желание и удовольствие являются прямыми следствиями анатомического строения и физических процессов.» Боги - по мнению Галена - внушили человеку страстное желание, выливающееся в половой акт с целью наслаждения, соответственно расположив органы и материю для его достижения. Следовательно, удовольствие является не просто наградой, а желание не только лишь душевным аффектом. Это элементарная механика человеческих тел - «суть следствия давления и внезапного извержения». Скрытый механизм сего действа - ряд порождающих наслаждение факторов, накопление «разогретых серозных жидкостей», которые, по мере накопления, вызывают «щекотку и приятный зуд» в местах сосредоточения. «Следует также принимать во внимание и теплоту, особенно ощутимую в нижней части [тела], главным образом в правой половине [живота], по причине близости печени и множества отходящих от нее сосудов. Такая неравномерность распространения теплоты объясняет, почему мальчики формируются чаще в правой части матки, а девочки -- в левой… В любом случае, природа наделила органы этой области исключительной чувствительностью, намного превышающей чувствительность кожи, хотя их функции тождествены.» Гален также пишет о жидкости, исходящей «из железистых гландулярных тел» (ра r а states ), которая также является одним из факторов удовольствия: она размягчает половые органы, делая их более податливыми, чем усиливает наслаждение. Следовательно, можно сделать вывод, что существует некий физиологический аппарат, устройство, задействовав которое тело получает исключительное удовольствие.

Механизм совокупления представляется как конвульсия, схожая по своей природе с эпилепсией. По мнению Галена, между сексом и эпилептическим припадком существует некая аналогия: непроизвольные движения, сокращения мышц, несвязная бранная речь и, наконец, извержение семени. Отсюда следует, что нужно соблюдать определённый режим, дабы не нанести вреда организму.

Руф Эфесский, напротив, утверждал, что половой акт естествен, поэтому не может нести зло. «Руф предлагает свой режим, предварительно указав на патогенные последствия сексуальных злоупотреблений и неумеренности, а также сформулировав принцип, согласно которому половые акты вредны не абсолютно и не во всех отношениях: необходимо еще учитывать и уместность акта, и налагаемые на него ограничения, и гигиеническую конституцию того, кто его совершает.» Таким образом, вводится определённый режим наслаждений, призванный ослабить воздействие полового акта на равновесие организма: благоприятное время, возраст субъекта,время года, время суток, индивидуальный темперамент.

Относительно подходящего возраста не существует единого мнения. Говорится лишь, что «период «использования» aphrodisia не должен ни затягиваться сверх меры, ни начинаться слишком рано». Считалось, что совокупление в преклонном возрасте опасно, ибо грозит истощить тело, забрав жизненную энергию. Для слишком молодых субъектов половые связи также вредны, «поскольку задерживают рост и мешают возникновению признаков полового созревания, которые являются результатом развития в теле семенных элементов.» Врачи сходились во мнении, что оптимальный возраст начала половой жизни для мальчиков наступает в четырнадцать лет, но в то же время раздавались возгласы о том, что этот возраст недостаточен для aphrodisia . О бычно врачи предписывали подросткам интенсивное занятие физическими упражнениями, чтобы снизить и перенаправить их активность.

Оптимальным возрастом для девочек считалось время установления менструального цикла. В то же время Руф Эфесский считал, что зачатие до исполнения восемнадцатилетия может грозить неблагоприятным исходом для матери и ребенка. Относительно девочек также применялась практика физических упражнений. «Нужно приучить ум к тому, что праздность «всего опаснее для них», и «полезно прибегать к упражнениям, переводя [юношеский] пыл в движение и разжигая привычки тела, но так, чтоб они остались женскими и не приобрели мужской характер». Время соития должно было согласовываться и с временем принятия пищи. «Желательно, чтобы соитие не предваряли излишне активные упражнения, которые перемещают к другим частям тела ресурсы, необходимые для половых сношений; напротив, после занятий любовью рекомендуются ванны и восстанавливающие растирания. Нехорошо предаваться aphrodisia до еды, испытывая голод, поскольку акт в таких обстоятельствах хотя и не утомляет, но частично теряет свою силу.» «Соитие среди ночи всегда обманчиво, ибо пища еще не переработана; то же касается и соития, совершаемого ранним утром, ибо в желудке может оставаться плохо переваренная пища, а излишки еще не вышли с мочой и калом.»

Предпочтительной считалась сексуальная деятельность в браке, причем, не только с точки зрения обеспечения законного потомства («Тот, кто зачат в блуде, будет нести на себе его знак, и не только оттого, что дети походят на родителей, но еще и потому, что им передаются свойства акта, благодаря которому они появились на свет.»). Подобные воззрения имели под собой два принципа: сексуальное наслаждение не находило признания вне брака, с другой стороны оскорбление жены в случае, если её муж «может испытывать удовольствие с другой, а не с ней».

В браке и только, согласно принципу супружеского благочестия, возможно соблюдение законного условия сексуальных наслаждений. («Афродита и Эрот должны присутствовать только в брачном союзе и нигде более.») Хотя принцип этот имеет и свои подводные камни: «приучая жену к слишком острым наслаждениям, муж рискует преподать ей урок, о котором впоследствии будет жалеть, поскольку жена может злоупотребить полученной наукой». Отсюда следуют наставления в умеренности в супружеской жизни, иногда же это и совет избегать излишней скромности. Таким образом, супругам надлежало придерживаться золотой середины.Муж также обязан был помнить, «что нельзя «в одной и той же иметь и супругу, и гетеру [ hos gamete kai hos hetaira ]». Чрезмерная пылкость в отношении жены также приравнивалась к прелюбодеянию.

Некоторые радикально настроенные моралисты вообще требовали отказа от удовольствия как конечной цели. Но это скорее было одной из позиций и не имело воплощения на практике. Супружеские отношения, таким образом, можно выразить формулой - «Ласковая сдержанность и стыдливость».

В спальне супругам рекомендуется избегать ссор и споров, в противном случае «призвать на помощь Афродиту, наилучшую целительницу такого рода огорчений». «В супружеской общении секс призван служить инструментом установления и развития симметрических, обратимых эмоцио нальных связей: «Афродита, - пишет Плутарх, - трудами своими вершит согласие и любовь [ homophrosunes kai philias demiourgos ] между мужчинами и женщинами, сливая и сплавляя наслаждением их тела, чтобы слить души.»

Неоднозначно отношение к любви в античности. Любовь мыслилась как«управление вожделением», власть. «Избегай торжественных слов и долгого молчания. Если хочешь насладиться своей любовью, надобно всегда быть как можно смиреннее (humilis ) Если хочешь быть счастливым (felix ) с женщиной, которую любишь, придется перестать свободным (liber ) человеком.» Любовь ставит на колени, превращает в раба. Женщина - объект любви - Domina - хозяйка, госпожа. Это имя, с которым обращались к матроне её рабы.«Любовник, назвавший Domina ту, которую он любит, ломает свой status , становится ее рабом.» Киньяр описывает это так: «Недавнее счастье бесследно тает в любовных объятиях. В самой совершенной любви, в самом безграничном счастье таится желание, которое внезапно все низвергает в пучину смерти. Яростное наслаждение оргазма вдруг сменяется печалью, которую даже не назовешь психологической. Это изнеможение внушает страх. Бывают абсолютные слезы, которые сливаются воедино. В сладострастии кроется нечто близкое к смерти.»

Любовники по примеру пчел живут жизнью сладкой, как мед.

(Corpus lnscriptionum Latinarum,) (IV, 8408)

Плотская любовь присутствовала повсюду, заставляя терять голову как простолюдинов, так и патрициев. Разумеется, мораль со временем изменилась, и Овидий позволял себе давать любовникам советы, которые Катон счел бы верхом неприличия. Но если во времена Республики мораль и отвергала некоторые нововведения, демоны плоти не меньше терзали этих защитников добродетели. Знаменитый Катон являет собой пример такого рода: однажды он заставил прогнать из сената уважаемого человека только за то, что тот позволил себе поцеловать свою жену в присутствии дочери; однако постарев, овдовев и живя в одном доме со своим сыном и невесткой, сам Катон предавался преступной любви с юной особой, дочерью своего секретаря, на которой в конце концов и женился.

Впрочем, в те времена в этом не было ничего особо скандального и римляне всегда находили вне брака чувственные удовольствия, которые отвергает наша цивилизация. Чтобы лучше понять этот удивительный парадокс, следует вспомнить, что древние римляне смотрели на женщину неодинаково. Если римлянка из хорошей семьи обязана была вести добродетельный образ жизни, а благородные матери семейства - хранить верность своим супругам, то те, кто не мог вступить в законный брак - рабыни, вольноотпущенницы куртизанки, - были свободны распоряжаться собственным телом. Как-то проходя по Форуму, суровый Катон встретил молодого человека, выходившего из публичного дома. Тот покраснел от стыда, однако Катон напротив, похвалил его за то, что он посещает «продажных женщин» и не покушается на честь благородных римлянок. На следующий день тот же молодой человек имел несчастье вновь попасться на глаза Катону в той же ситуации, и, говорят, Катон опять одобрил его - за то, что он ходит к девкам, а не живет с ними!

Зато девушка из хорошей семьи была предметом сурового надзора. История оставила нам множество тому примеров. Некоего учителя застали обнимающим свою ученицу - причем совершенно целомудренно, - и он был предан смерти. Другой учитель вступил в связь со своей ученицей - и отец семейства предпочел убить и учителя, и собственную дочь, навсегда опороченную.

Понятие осквернения, столь важное для римлян, объясняет, почему супружеская измена изначально была невозможна для женщины, в то время как считалась вполне естественной для мужчины. Дело в том, что женщина получала от мужчины семя, и ее кровь могла быть осквернена, если связь была незаконной. В таком случае женщина теряла свою честь и не могла больше исполнять супружеские обязанности. К мужчине это не относилось, потому что он давал, а не получал. Его кровь никем не осквернялась. Следовательно, для мужчины считалось нормальным иметь сожительниц, и римляне практиковали фактическую полигамию, хотя закон предписывал моногамные браки. Однако сожительницы не могли принадлежать к хорошим семьям. Хозяина дома удовлетворяли рабыни, чужестранки, служанки, и случалось даже, что они вызывали ревность у законной супруги.

Мы уже видели, что римляне не слишком спешили жениться, и многие предпочитали жить с сожительницами, которых в любой момент могли отослать от себя. Некоторые персонажи Плавта во всеуслышание заявляют, что лучше будут счастливо жить с рабыней или вольноотпущенницей, чем подвергаться тирании жены из знатной семьи. Однако незаконные союзы порождают детей, не имеющих права претендовать на отцовское наследство. И если для простого человека это имело мало значения, то для членов высшего общества все выглядело иначе: именно стремясь не допустить сокращения знатных фамилий, Август принял меры, обязывающие мужчин вступать в законный брак. Но эти меры оказались малоэффективными - может быть, потому, что плохой пример подавал сам император. Светоний рассказывает, что собственная жена Августа Ливия подбирала ему молоденьких служанок, покорных его желаниям.

Женщины конечно же тоже вступали в незаконную связь. В самые древние времена виновная в прелюбодеянии предавалась смерти. Участь ее любовника также была незавидной: он или погибал под ударами хлыста оскорбленного мужа, или лишался того органа, который послужил основным инструментом в осуществлении преступной страсти… Но постепенно вместе с эволюцией нравов месть обманутых мужей стала более человечной, и, чтобы не стать посмешищем, вынеся свой позор на публику, они предпочитали развестись с женой, сохранив ее приданое. Закон, принятый Августом, даже обязывал обманутых мужей развестись с женами - иначе их могли счесть сводниками. На закате Республики римляне начинают смотреть на любовь уже более снисходительно. Трагическая история Виргиния, жившего в середине V века до н. э., к этому времени представляется им несколько устарелой. Эту историю, свидетельствующую о суровости старинных нравов, рассказывает Тит Ливий. Луций Виргиний был центурионом (командующим центурией) римской армии, примерным солдатом и гражданином. И он сам, и его жена в свое время получили строгое воспитание и так же воспитывали свою дочь. Между тем децемвир Аппий Клавдий безумно увлекся юной девой и вознамерился сделать ее своей любовницей. Девушка вошла уже во взрослый возраст и отличалась необыкновенной красотой. Аппий одаривал ее щедрыми подарками, однако все было тщетно. Тогда он велел одному из своих приближенных объявить ее рабыней. Он утверждал что девушка была не законной дочерью Виргиния, а рабыней, прижитой от одной из рабынь. Несмотря на вмешательство дяди девушки, ее жениха и его отца, суд признал ее рабыней и приказал вернуть к хозяину ее матери. И тогда Виргиний отвел свою дочь в сторону от толпы и заколол ножом в сердце, чтобы спасти ее честь.

Действительно, в последний век существования Республики нравы быстро меняются. Уже в пьесах Плавта изображаются похотливые молодые люди и развратные старики, проводящие свое время на Форуме и преследующие молоденьких девушек. Наиболее обездоленные классы откровеннее выражали свои чувства - очевидно, потому что меньше, чем знать, были скованы рамками старинных традиций.

Пепел Везувия сохранил для нас живую картину этого состояния нравов. Стены некоторых улиц и публичных зданий покрывают граффити, являющиеся свидетельством веселой и беспокойной жизни в Помпеях. Здесь и неприличные словечки, обозначающие любовные подвиги, и прелестные стишки. Влюбленный выражает на мраморе гложущее его нетерпение; погонщик мулов напрасно жаждет утолить страсть с молодым человеком: «Если ты испытываешь любовную страсть, погонщик мулов, поспеши лучше к Венере. Я люблю молодого красивого мальчика» . Некто мстительно пишет, обращаясь к богам: «Прошу о том, чтобы погиб мой соперник».

Часто встречаются надписи, свидетельствующие о нежности любви: «Да здравствует тот, кто любит, да сгинет тот, кто не умеет любить». Или: «О! Как бы я хотел, чтобы твои руки обвивали мою шею, как бы я хотел целовать твои нежные губы…» Эти надписи в полной мере передают любовный пыл, свойственный средиземноморским народам.

Но любовь - это также искусство. Вместе со свободой нравов приходит их утонченность. Не случайно самое известное произведение Античности в этом роде называется «Наука любви». Его автор, поэт Овидий, был изгнан Августом за безнравственные высказывания, помещенные в этой книге. По крайней мере, такова была официальная причина, которой воспользовался император. А ведь Овидий не описывал ничего такого, что не происходило бы ежедневно на улицах и в домах Рима в течение уже долгого времени. Да и Гораций не имел в виду ничего дурного, когда призывал наслаждаться телом куртизанки, поскольку прелести матроны в длинном платье обходятся дороже:

Кроме лица, ничего у матроны никак не увидишь,
Спущена стола до пят, и накинута мантия сверху -
Много всего мешает добраться до сути!

Прозрачная же туника куртизанки позволяет лучше разглядеть ее красоту и убедиться, что запрошенная цена соответствует «товару»:

Овидий особенно ценен для нас тем, что он скорее являлся хроникером своего времени, нежели скандальным поэтом. Его описания любви являются не столько описанием собственного опыта, сколько изложением общей теории. Овидий обобщает куда больше, чем Гораций. Он не считает, что для наслаждения пригодны только куртизанки. В каждой женщине Овидию хочется видеть желанную. Таково ощущение мужчины-победителя. Овидию нравится сравнивать любовную победу с военной службой. А еще поэт любит представлять любовника охотником, обязанным хорошо изучить территорию. Благоприятной же территорией для любви как раз и является Рим. Разве анаграммой Roma (Рим) не является amor (любовь)?

Для любовной охоты подходит Форум, а еще больше места для зрелищ:

Здесь ты хоть рядом садись, и никто тебе слова не скажет,
Здесь ты хоть боком прижмись - не удивится никто.
Как хорошо, что сиденья узки, что нельзя не тесниться!
Что дозволяет закон трогать красавиц, теснясь!
Здесь-то и надо искать зацепки для вкрадчивой речи,
И ничего, коли в ней пошлыми будут слова .

Завязывается разговор. Появляется возможность проявить к красавице знаки внимания:

Если девице на грудь нечаянно сядет пылинка -
Эту пылинку с нее бережным пальцем стряхни.
Если пылинки и нет - все равно ты стряхни ее нежно…

«Наука любви» - больше чем простой учебник практических советов. Это книга, в которой поэт проявляет себя тонким психологом и показывает нам те представления, которые имели о любви мужчины и женщины его времени:

Как ни твердит «не хочу», а скоро захочет, как все.
Тайная радость Венеры мила и юнцу, и девице,
Только скромнее - она, и откровеннее - он.
Если бы нам сговориться о том, чтобы женщин не трогать, -
Женщины сами, клянусь, трогать бы начали нас .

Правда, иную игру начать не решается дева, -
Рада, однако, принять, если начнет не она.
Право же, тот, кто от женщины ждет начального шага,
Слишком высоко, видать, мнит о своей красоте.
Первый приступ - мужчине и первые просьбы - мужчине,
Чтобы на просьбы и лесть женщина сдаться могла.
Путь к овладенью - мольба. Любит женщина просьбы мужские -
Так расскажи ей о том, как ты ее полюбил…
Если, однако, почувствуешь ты, что мольбы надоели,
Остановись, отступи, дай пресыщенью пройти.
Многим то, чего нет, милее того, что доступно:
Меньше будешь давить - меньше к тебе неприязнь.
И на Венерину цель не слишком указывай явно:
Именем дружбы назвав, сделаешь ближе любовь.
Сам я видал, как смягчались от этого строгие девы
И позволяли потом другу любовником стать .

Итак, мужчина должен верить в себя и смело приступать к ухаживаниям:

Все хотят посмотреть и хотят, чтоб на них посмотрели, -
Вот где находит конец женский и девичий стыд.

Возможно, придется заручиться поддержкой служанки. Кроме того, следует обещать, уверять, делать подарки, осыпать комплиментами подругу, которая, сдавшись, сложит оружие перед силой красноречия. Однако следует с осторожностью относиться к некоторым вещам, например к дням рождения той, кого любишь:

…Дни рожденья и прочие сроки подарков -
Это в уделе твоем самые черные дни.
Как ни упрямься дарить, а она своего не упустит:
Женщина средство найдет страстных мужчин обобрать.
Вот разносчик пришел, разложил перед нею товары,
Их пересмотрит она и повернется к тебе,
«Выбери, - скажет, - на вкус, посмотрю я, каков ты разборчив»,
И поцелует потом, и проворкует: «Купи!»
…Ежели денег, мол, нет при себе - попросит расписку,
И позавидуешь ты тем, кто писать не учен.
Ну, а что, коли в год она дважды и трижды родится?
И приношения ждет на именинный пирог?

Любовник также должен строго относиться к своему внешнему виду. «Будь лишь опрятен и чист» - вот главная заповедь. Овидий набрасывает нам портрет идеального мужчины: загорелая кожа, короткая и без пятен тога, волосы и борода подстрижены, чистые ногти, никаких волос в носу, а особенно: «Пусть изо рта не пахнет несвежестью тяжкой». При соблюдении этих правил влюбленный имеет хорошие шансы добиться желанного. Ему остается лишь воспользоваться своим красноречием, чтобы осыпать комплиментами красавицу, восхищаясь ее нежным личиком или крошечной ножкой. Ибо верно, что

скрасить изъян помогут слова…
Если косит, то Венерой зови; светлоглаза - Минервой;
А исхудала вконец - значит легка и стройна;
Хрупкой назвать не ленись коротышку, а полной - толстушку
И недостаток одень в смежную с ним красоту.

И, наконец, любовник должен уметь плакать, поскольку «слеза и алмазы растопит. / Только сумей показать, как увлажнилась щека!». Если же заплакать не удалось, «маслом пальцы полей и по ресницам пройдись».

Я говорю: будь уступчив! Уступки приносят победу.
Все, что придет ей на ум, выполни, словно актер!
Скажет «нет» - скажешь «нет»; скажет «да» - скажешь «да»: повинуйся!
Будет хвалить - похвали; будет бранить - побрани;
Будет смеяться - засмейся и ты; прослезится - расплачься;
Пусть она будет указ всем выраженьям лица!

Подчинение любимой является гарантией наслаждения - наслаждения, которое испытываешь подле своей избранницы. Овидий считает: вступая в брак, исполняешь долг, ведущий в супружескую постель даже тогда, когда вы с женой в ссоре; когда же ты любовник - то ты имеешь дело только с любовью. Любовь, следовательно, прежде всего является наслаждением. И во имя этого наслаждения любовник даже может вынести соперника, уверенный, что его красавица к нему вернется, если он будет терпеливым и сдержанным:

Жарко было в тот день, а время уж близилось к полдню.
Поразморило меня, и на постель я прилег.
Ставня одна лишь закрыта была, другая - открыта,
Так, что была полутень в комнате, словно в лесу, -
Мягкий, мерцающий свет, как в час перед самым закатом
Иль когда ночь отошла, но не возник еще день.
Кстати такой полумрак для девушек скромного нрава,
В нем их опасливый стыд нужный находит приют.
Тут Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке,
По белоснежным плечам пряди спадали волос.
В спальню входила такой, по преданию, Семирамида
Или Лаида, любовь знавшая многих мужей…
Легкую ткань я сорвал, хоть, тонкая, мало мешала, -
Скромница из-за нее все же боролась со мной,
Только сражалась, как те, кто своей не желает победы,
Вскоре, себе изменив, другу сдалась без труда,
И показалась она перед взором моим обнаженной…
Мне в безупречной красе тело явилось ее.
Что я за плечи ласкал! К каким я рукам прикасался!
Как были груди полны - только б их страстно сжимать!
Как был гладок живот под ее совершенною грудью!
Стан так пышен и прям, юное крепко бедро!
Стоит ли перечислять?.. Все было восторга достойно.
Тело нагое ее я к своему прижимал…
Прочее знает любой… Уснули усталые вместе…
О, проходили бы так чаще полудни мои!

Понятно, что могло разозлить Августа в этих стихах. Тот портрет любовника, который описан Овидием, являет полную противоположность римлянину, каким его изображали политики. У Овидия речь идет о мужчине, предпочитающем свободную любовь браку, согласном на неверность, становящемся рабом той, кого любит; супруг же, как мы уже видели, должен служить образцом добродетели. Где же традиционный образ отца - господина и главы семьи? Что бы сказал старый Катон, для которого интимная жизнь строго регламентировалась авторитетом мужа, соблюдавшего традиции вопреки наслаждению? Однако к тому времени теории Катона устарели. В этом и было оправдание Овидия, поскольку терпение и подчинение любовника имели одну цель: любовь. Эта любовь, по словам Овидия, должна защищаться, подпитываться, стать необходимой с помощью силы привычки. Тогда каждый отдастся другому и получит равную долю наслаждения, а само наслаждение никогда не превратится в обязанность. Овидий в равной мере порицает и проституцию, и… брак: «Слишком легко обладать теми, кто рядом всегда…»

Итак, наслаждение любовников рассматривается не как простое развлечение, а как сладкая участь, в которой рождаются самые глубокие чувства. В то же время Овидий уверяет нас, что любовь не определяется рамками закона, от которого она полностью свободна, но что она анархична и неудержима. В этом, несомненно ошибка поэта. В самом деле, похоже, что нежное взаимное чувство, испытываемое любовниками, знаменует важный переворот в сексуальном менталитете римлян, и в эпоху изменений морали поэт может лишь шокировать власти. Овидий представляет нам любовный акт как союз двух тел, каждое из которых стремится доставить наслаждение другому. Он советует женщине принять такую позу, которая наилучшим образом подчеркнет ее тело:

Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись, навзничь;
Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.
Миланионовых плеч Аталанта касалась ногами -
Вы, чьи ноги стройны, можете брать с них пример.
Всадницей быть - невеличке к лицу, а рослой - нисколько…
Если приятно для глаз очертание плавного бока -
Встань на колени в постель и запрокинься лицом.
Если мальчишески бедра легки и грудь безупречна
Ляг на постель поперек, друга поставь над собой…
Тысяча есть у Венеры забав .

«Пусть об отраде твердят и содроганье, и стон, / И вылетающий вздох, и лепет, свидетель о счастье…» Подобная фраза сегодня кажется вполне естественной, но можно представить, насколько революционной она была для старых римлян. При Республике сексуальность ни при каких условиях не могла быть уделом женщины. Сексуальная мораль учитывала, что существуют два партнера, но один из них пассивен и должен служить для наслаждения и подчиняться мужскому закону, а второй - хозяин, навязывающий свое господство и заставляющий «служить себе». Подобная «мужская» позиция полностью соответствовала образу всемогущего отца семейства, имевшего права на жизнь и смерть даже собственной жены и обладавшего властью как у себя дома, так и в городских делах. Политическая, семейная и сексуальная жизнь были уделом мужчины, и мы уже видели, что изначально женщина посредством брака лишь переходила из-под опеки отца под опеку мужа. Мужчина мог утратить свою честь, подарив наслаждение своей партнерше, а любители орального секса считались опозоренными и лишенными мужественности. Существовал только мужской оргазм, и на сохранившихся росписях в Помпеях мы видим, как женщина, сидя в позе всадника, служит для удовлетворения сладострастно раскинувшегося на ложе мужчины. Это те же отношения хозяина и рабыни.

К тому же рабыня не обязательно должна была быть женщиной. Удовлетворять хозяина дома мог также миньон, поскольку в эту эпоху широко был распространен гомосексуализм. Точнее, впрочем, говорить о бисексуальности. Римское общество не осуждало «противоестественную любовь», но внушавший подобную любовь был пассивным, то есть служил своему возлюбленному. Подобная роль подходила только существу низшего ранга. Сенека отмечал, что пассивность «является преступлением у человека свободного рождения; для раба это его обязанность; для вольноотпущенника это любезность, его моральный долг по отношению к своему патрону» . Действительно, излюбленным оскорблением римлян было выражение «te praedico », означавшее в самых грубых выражениях: «Я возьму тебя в зад», или «irruo », означавшее: «Я дам тебе высосать». Пассивный партнер (или партнерша) или любитель орогенитального контакта покрывал себя позором; честь же активного участника акта нисколько не страдала. Таким образом, мы видим, что сексуальная мораль опиралась на те же критерии, что и социальная: римский гражданин обязан был сохранять свою активную роль, а раб или рабыня не покрывали себя позором, служа своему хозяину. Вот почему вызывал одобрение хозяин, получавший наслаждение как со своей женой, так и с рабами - мужчинами или женщинами. Юные римляне с четырнадцати лет старались заявить о своей мужественности: сексуальная активность доказывала их зрелость. Девочки, как мы знаем, достигали половой зрелости в двенадцать лет.

Изменения нравов в конце эпохи Республики, осознание опасностей, которые несет свободная любовь, изменяют и сексуальную мораль. Как мы уже говорили, женщина эмансипируется, а любовь в полном смысле этого слова постепенно становится реальностью. Мораль мужественности, покоящаяся на жестком социальном порядке, уступает место признанию добродетели и доминированию супружеской любви. Акцент, следовательно, ставится на целомудрии, а глава семьи из тирана становится спутником жизни. К тому же в эпоху Империи социальный статус мужчины больше не связан со статусом участника политической жизни города; граждане теряют право слова, и даже самые влиятельные из них являются всего лишь императорскими служащими. Новая добродетель запрещает отношения вне брака и осуждает гомосексуализм. Молодой человек II века н. э. стремится остаться целомудренным как можно дольше. Он становится скромным и стыдливым, в нем нет ничего от юного мужчины-республиканца, которого не страшило никакое насилие. Именно этой новой моралью и воспользуется, начиная с III века н. э., христианство.

Следует также сказать несколько слов о гомосексуализме. Его знали все цивилизации, но все они придавали ему разное значение. В Риме гомосексуализм и особенно педерастия не получили такого распространения, как в Греции, поскольку моральные критерии римлян отличались от греческих. Официально римские нравы запрещали гомосексуальные отношения между двумя особами римской крови. Общественная мораль также осуждала этот вид отношений. Однако случаи такого рода известны; некоторые из них закончились смертной казнью виновных.

Чаще всего подобные отношения практиковались в армии: причиной тому были длительные военные кампании вдали от родины. Но связь надлежало держать в тайне, поскольку практиковались показательные наказания. Плутарх рассказывает случай с племянником Мария, Гаем Луцием, который «не мог без дрожи желания смотреть на молодых людей». Однажды этот Гай Луций, будучи офицером в армии своего дяди, увлекся одним из своих солдат, неким Требонием. Как-то вечером Луций приказал Требонию прийти к нему в палатку. Тот подчинился начальнику. Но когда Луций, основываясь на строгом воинском подчинении, вознамерился потребовать у Требония уступить его домогательствам, тот вытащил меч и убил офицера. Мария в тот момент не было. Вернувшись, он приказал привести к себе Требония, причем никто не хотел защищать того, кто убил племянника полководца. Требоний решился все рассказать и попросил подтвердить свои слова товарищей, присутствовавших при этой сцене. Правда восторжествовала, и Марий вместо наказания наградил отважного солдата и советовал всем следовать его примеру.

Совершенно по-другому поступали, когда ничто не угрожало римской крови, и то, что было запрещено с гражданином, разрешалось с юным рабом. В римских домах было принято иметь одного или нескольких миньонов, чтобы совершенно безнаказанно удовлетворять этот вид плотского наслаждения.

В самом деле, педерастия существовала в Риме задолго до того, как начало сказываться влияние греков. Полибий рассказывает, что еще в VI веке до н. э. римляне покупали за один талант мальчиков для любви. В III веке до н. э. эта практика становится еще более распространенной, а закон Скатиния, принятый в 226 году до н. э. и запрещающий эту форму разврата, не привел к ее искоренению. Самые великие римляне известны своими гомосексуальными похождениями. Так, Цезарь был увлечен прелестями Никомеда, царя Вифинии, и его солдаты во время триумфа своего предводителя вспоминали не только о его воинских, но и о любовных победах: «Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря: / Нынче Цезарь торжествует, покоривши Галлию, - / Никомед же торжествует, покоривши Цезаря» .

Тиберий, Калигула, Адриан, Элагабал также подавали в этом деле плохой пример. Нерон же предавался разврату без всякого удержу. Светоний рассказывает, что он кастрировал мальчика по имени Спор и женился на нем прилюдно, справив «свадьбу со всеми обрядами, с приданым и с факелом, с великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним как с женой», что позволило некоторым сказать: «Счастливы были бы люди, будь у Неронова отца такая жена!» Нерон везде таскал его с собой, «то и дело его целуя». Нравились императору и другие развлечения: например, «в звериной шкуре он выскакивал из клетки на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору: за этого Дорифора он вышел замуж, как за него - Спор, крича и вопя, как насилуемая девушка» .

Легко можно представить, с какой охотой следовала аристократия императорскому примеру. Богатые граждане селили у себя юных рабов, прозываемых «мальчиками для наслаждений», и те всегда готовы были ответить на самые сладострастные желания хозяина. Большая часть таких мальчиков происходила из восточных, азиатских или африканских стран и уже умела возбудить чувственность похотливыми позами и словами. Наибольшим успехом пользовались египтяне, сирийцы и мавры.

Трималхион в романе Петрония рассказывает, что попал в Италию из Азии совсем маленьким и добавляет: «Четырнадцать лет по-женски был любезным моему хозяину. И хозяйку удовлетворял тоже». Он сделал на этом состояние, а потому вряд ли согласился бы с Ювеналом, говорившим: «Лучше быть рабом, возделывающим землю, чем возделывать своего хозяина».

Миньоны были предназначены исключительно для сексуального наслаждения. Всегда богато одетые, с длинными завитыми волосами, они служили украшением пиров, которые устраивал их хозяин, и прислуживали, исполняя песни, танцы или декламируя непристойности, что необычайно нравилось дурно воспитанным гостям, находившим забавным, что подобные вещи произносят столь маленькие дети. Единственной наградой этих бедных мальчиков было покровительство хозяина, обычно отпускавшего их, когда они вырастали, как в случае с Трималхионом.

Но мужская проституция имела и более мрачные формы. Сколько юных провинциалов, приезжавших в Рим, столкнувшись с нищетой, вынуждены были продаваться за несколько ассов! В этом виде проституции важную роль играли деньги. Поэт Тибулл влюбился в юного Марата, изменявшего ему с куртизанкой. Тибулл понимает его и даже больше - помогает, но все время просит не торговать собой. Марат и рад бы хранить верность, но не может сопротивляться Титу, старику, уродливому и больному подагрой, потому что Тит богат. Тогда Тибулл прогоняет Марата, желая Титу, чтобы жена сделала его тысячекратным рогоносцем. Многие из этих куртизанов жили со своими любовниками, занимались домом и стряпней, выручая иногда несколько случайных монет. Часто эти молодые люди меняли любовника, если им подворачивался более выгодный покровитель. Поэт Катулл, порвав с Клодией, влюбился в развратного юношу по имени Ювентий, о котором, однако, ходили слухи, что он происходил из хорошей фамилии. Но поэту уже исполнился тридцать один год, и он не смог произвести должного впечатления на этого юношу, бесстыдного и распутного, который предпочел Катуллу Аврелия, красивого, но без гроша за душой. Катулл пытается запугать своего соперника: «Уступи мне этого желанного юношу; меня пугает твой фаллос, губительный для детей, невинных и стариков». Или: «Печальный удел грозит тебе: тебе раздвинут ноги и вставят в отверстие редьку и рыбу» . (Таково было наказание для мужчины, пойманного на месте преступления, направленного против нравственности.) Но ничто не может заставить Ювентия расстаться с Аврелием. Катулл не понимает, почему «при такой перенаселенности его юный друг остановил свой выбор на этом человеке, беднее позолоченной статуи» .

В самом деле, возраст являлся важным препятствием для мужской любви. Именно своим «пяти десяткам» приписывает Гораций отсутствие интереса к нему юного Лигурина. Поэт сообщает нам, что никогда не был нежным в любви, но искал прежде всего чувственного удовлетворения своего желания. Однако в пятьдесят лет, вопреки возрасту, у него из ума не идет этот еще безбородый юноша, чье лицо «пурпуром блещет», а длинные волосы струятся по плечам. «Лигурин, не тебя ли во сне / Я в объятьях держу, иль по Марсову / Полю вслед за тобой несусь, / Иль плыву по волнам, ты ж отлетаешь прочь!» . Но прекрасный юноша предпочел более молодого и богатого любовника.

Неудачливому влюбленному оставалось утешиться в мужском лупанарии. Таких было достаточно, особенно в Субуре, на Эсквилине и у моста Сублиция. Их устраивали также в подвалах некоторых театров и цирков и даже в некоторых кабачках, используя в качестве вывески фаллос. Там хватало как женоподобных молодых людей, исполнявших пассивную роль, так и мужчин волосатых и с мощными членами. Все они, разумеется, были рабами, иногда вольноотпущенниками. Мужская проституция, несмотря на введенный на нее во времена Империи налог, процветала до такой степени, что император Александр Север, взявший власть в 222 году н. э., так и не смог уничтожить ее, испугавшись, что подобная мера слишком возбудит страсти.

Понятно, что в гомосексуализме, как и в гетеросексуализме, крайняя снисходительность сочеталась с суровой безжалостностью, если дело касалось чистоты расы. Однако и это не являлось препятствием для достижения желанной цели, если верить Ювеналу и некоторым другим писателям. Один из персонажей «Сатирикона» Петрония, Эвмолп, рассказывает, как ему удалось тайно соблазнить сына своего хозяина. Во время военной службы Эвмолп жил у одного человека. «Как только за столом начинались разговоры о красивых мальчиках, я всегда приходил в такой искренний раж, с такой суровой важностью отказывался позорить свой слух безнравственными разговорами, что все, в особенности мать, стали смотреть на меня, как на философа». Как-то, когда все спали после пира в обеденном зале, Эвмолп заметил, что мальчик не спит. Тогда достаточно громко, чтобы тот его услышал, Эвмолп прошептал, обращаясь к Венере: «О Венера, владычица! Если я поцелую этого мальчика так, что он не почувствует, то на утро подарю ему пару голубок». Мальчик «принялся храпеть» и позволил себя поцеловать. Назавтра Эвмолп принес голубей. Тем же вечером он таким же способом пообещал в подарок петухов, если мальчик позволит себя приласкать. Мальчик позволил. На третий раз Эвмолп пообещал македонского скакуна, если мальчик согласится на «счастье полное и желанное». Наслаждение было получено сполна, но на следующий день Эвмолп не смог купить рысака, достать которого было труднее, чем голубей или петуха. Разочарованный мальчик отказался уступать Эвмолпу и пригрозил рассказать обо всем отцу. Сгорая от желания, Эвмолп в конце концов убедил его отдаться еще раз. Однако подросток вновь напомнил своему другу, чтобы тот исполнил свое обещание. Эвмолп пообещал и, получив искомое, заснул. Но мальчик разбудил его и спросил: «Почему мы больше ничего не делаем?» Разозленный и уставший Эвмолп ответил: «Спи, или я скажу отцу!» .

Наверняка подобное не раз случалось в римских домах без ведома их хозяев. Но развязка не всегда получалась столь же веселой.

Проще всего плотское наслаждение в Риме можно было удовлетворить при помощи проституток. На сей счет мы располагаем весьма богатыми сведениями, которые дают нам латинские комедии и особенно пьесы Плавта и Теренция. Эти пьесы были адресованы прежде всего народу, обремененному повседневными заботами, поскольку представления проходили в праздничные дни.

Любви с равной страстью предавались и молодые люди из высшего общества, и подвыпившие солдаты, и наивные провинциалы, и похотливые старики. Богиней же наслаждений являлась куртизанка. Конечно жизнь, описываемая в этих комедиях, была далека от действительной, поскольку обходила молчанием необходимость ежедневного тяжелого труда, однако и предлагаемое нам язвительное изображение любовных переживаний часто отражает жестокую реальность: ведь комическое берет за основу подлинную жизнь. И конечно же, хотя действие таких пьес разворачивалось в Греции и персонажи носили греческие имена, поднимавшиеся в них проблемы были чисто римскими.

Как мы уже видели, римская мораль допускала определенную сексуальную свободу при условии, что чистота римской крови останется неприкосновенной. Вот что говорит об этом персонаж «Куркулиона» Плавта:

Запрета нет.
Купить товар открыто, коли деньги есть,
Никто не запретит ходить по улице, -
Ходить не смей лишь через огород чужой.
Коль от замужних вдов и дев воздержишься
И от свободных мальчиков, - других люби .

Проститутка является не чем иным, как вещью, которую можно купить как любой другой товар. Следовательно, нет ничего постыдного в том, чтобы приобрести ее и воспользоваться ее услугами. Мы помним, как Катон хвалил молодого человека за посещение лупанария; в следующем веке Цицерон напишет, что надо быть ригористом, чтобы запрещать молодым людям посещать проституток, что это будет «расхождением с моралью и терпимостью предков». Менее терпимым общественное мнение было в отношении стариков, о чем говорит один из персонажей комедии Плавта:

Временам ли года иль возрастам - всему свое.
Если есть такой закон, чтоб старикам распутничать,
Что же станет с государством нашим?

Даже в легенде о зарождении Рима, включенной в официальную историю города, имелись сюжеты, связанные с проституцией: ведь близнецов Ромула и Рема, прежде чем их взяла Акка Ларентия, жена пастуха Фавстула, выкормила волчица, а «волчицами» обычно именовали проституток. Согласно же другой традиции, сама Акка Ларентия стала знаменитой куртизанкой, которую жрец Геркулеса предложил своему хозяину в качестве платы за проигранное пари. Став наследницей богатого мужа, она принесла свое состояние в дар римскому народу. Именно в память об этих событиях праздновался в Риме 23 декабря праздник Ларенталия. Проститутки были связаны и с культом богини Флоры, античной богини плодородия и наслаждения. Рассказывали, что другая знаменитая куртизанка по имени Флора также принесла в дар римлянам свое огромное состояние. Праздник Флоралий, украшенный играми, проходил с 28 апреля по 3 мая, во время весеннего обновления. Овидий в Пятой книге своих «Фастов» пишет об этой богине, которая «шлет нам дары для услад». И добавляет, что частью праздника является прославление куртизанок, поскольку

Вовсе она не ханжа, надутых речей избегает,
Хочет она, чтоб ее праздник открыт был для всех,
И призывает она жить всласть в цветущие годы,
А о шипах позабыть при опадении роз .

Действительно, во время этих праздников куртизанки проходили перед зрителями и раздевались по их просьбе. Несомненно, это был очень популярный праздник, но религиозный смысл его быстро позабылся. Изначально же нагота продажных женщин была всего лишь символическим ритуалом, способствующим плодородию. Тертулиан, христианский автор и свидетель этих, по его мнению, греховных сцен, ни о чем подобном не упоминает. Единственное, что он отмечает, так это то, что проститутки выставляли себя напоказ и громко называли свою стоимость. «Показывались даже такие вещи, которые должны были бы оставаться скрытыми в недрах их пещер, чтобы не выходить на дневной свет».

Другие праздники также отводили важное место публичным женщинам, особенно Виналии, отмечавшиеся 23 апреля, когда вместе с Юпитером чествовали также Венеру в храме, воздвигнутом в 181 году до н. э. консулом Порцием Лицинием. Овидий пишет об этом празднике, придуманном проститутками, чтобы сделать подношения Венере:

Девы доступные, празднуйте праздник во славу Венеры!
Держит Венерина власть много прибытку для вас.
Требуйте, ладан куря, красоты у нее и успеха,
Требуйте вы у нее шуток и вкрадчивых слов .

Едва занимался день, храм Венеры превращался в огромную ярмарку проституток. Самые некрасивые приходили еще до восхода солнца, а самые знаменитые - около полудня. Здесь собирались все проститутки Рима, а также множество зевак, обсуждавших их достоинства. Горе было тем, которые не обладали совершенным телом: толпа могла подвергнуть их оскорблениям. Здесь обменивались и продавались, как обычный предмет торговли, публичные женщины от самых мерзких шлюх до самых элегантных куртизанок.

В Риме проститутки жили повсюду, но в некоторых кварталах их было особенно много, так что можно составить настоящую карту городских наслаждений. От Авентина до Субуры любой римлянин мог выбирать женщину соответственно своим вкусам и состоянию. Публичные места, места прогулок и особенно места зрелищ являлись основными местами встреч. Самые богатые куртизанки демонстрировали свои роскошные туалеты под элегантными портиками, а возле Марсова поля окрестности храма Исиды были известны тем, что там собирались самые красивые девушки (и потому богиня Исида пользовалась в Риме славой сводни). Под сводами большого цирка или амфитеатров ожидала приходивших развлечься клиентов из средних социальных слоев самая общеизвестная категория проституток, в то время как на улицах Субуры удовлетворяли свою похоть в невообразимой грязи подонки общества. Был даже целый квартал, Субмений, называвшийся «кварталом проституток». Там стояла целая вереница каморок без окон. Марциал рассказывает, что они закрывались лишь занавесками, за которыми в зловонии и грязи ожидали клиентов практически голые рабыни, девки и мальчики.

Речь идет о самой низшей категории лупанариев, где за два асса можно было удовлетворить свое желание. Но мало где в городе более дорогие заведения предлагали клиенту лучший комфорт. В Помпеях сохранилось множество таких комнатушек, где стояла лишь каменная скамья, накрытая тощим матрасом. Стены были покрыты непотребными надписями, а при входе в каждую комнату маленькая афишка рассказывала клиентам об услугах проститутки. Чаще всего эти места были рассадниками венерических заболеваний. Стоимость услуг доходила здесь до 16 ассов, но это были гроши по сравнению с тысячами сестерциев, которые запрашивала какая-нибудь известная куртизанка, приглашавшая к себе клиента на дом или приходившая к нему домой. Некоторые богачи создавали у себя собственные маленькие частные лупанарии (такие, например, существовали в некоторых домах в Помпеях) и не упускали случая пригласить на пиры танцовщиц чувственных танцев. По словам Ювенала, они начинали «извиваться / На гадитанский манер в хороводе певучем / Под одобренье хлопков, приседая трепещущим задом». Тут уж гости не могли больше сдерживать возбуждение под «треск кастаньет со словами, которых / Голая девка не скажет, в вертепе зловонном укрывшись», забавляясь «звуком похабным и разным искусством похоти». Если верить поэту-сатирику, плотские наслаждения едва ли отличались у богатых и у бедняков в каморках Субуры. Но, лукаво добавляет он, «лишь бедным / Стыдно и в кости играть, и похабничать стыдно, когда же / Этим займется богач, - прослывет и веселым, и ловким» .

Проститутками становились по разным причинам. Часто рабынь приобретали специально для этих целей. Некоторые сводники воспитывали брошенных детей или детей, которых им продавали. Каждый год несколько тысяч детей и подростков становились предметом купли-продажи. Обычно дети передавались в лупанарии в возрасте четырнадцати лет, но нередко в таких кварталах, как Субура, можно было встретить совсем маленьких детей, вынужденных торговать собой. Часто причиной проституции являлась нищета, и множество проституток, рожденных в обычных семьях, вынуждены были покориться необходимости. Иногда соблазнялись возможностью легкого заработка. Один из персонажей Теренция прослеживает путь такой девицы:

Сперва она вела тут жизнь стыдливую,
Суровую и скромную; тканьем себе
И пряжею искала пропитания;
Но после появилися влюбленные
С посулами и платою, один, другой.
Все люди склонны к наслажденью от труда
Спуститься: принимает предложение,
А там уже берется и за промысел .

Для других проституция являлась средством получить свободу. Когда хозяин отпускал одну-двух рабынь, они предпочитали, ничего не теряя, зарабатывать на жизнь уже привычным способом. Поскольку вольноотпущенники часто сохраняли «деловые» связи со своим патроном, он получал от предприятия кое-какую прибыль и каждый находил в этом свою выгоду.

Единственным, кто не находил для себя никакой денежной выгоды, был юный повеса, не способный сопротивляться властному зову своей плоти. Зачастую он разорялся или разорял своего отца или друга, содержа куртизанку, - как правило, не испытывавшую к нему никакой благодарности. Харин из «Купца» Плавта откровенно рассказывает свою историю. Ему было едва двадцать весен, когда он влюбился в одну куртизанку, чей хозяин потребовал у него все, чем он обладал. Его отец, прознав об этой связи, попытался воззвать к нему, чтобы он взял себя в руки и не пустил по ветру ради любви красавицы состояние, заработанное непосильным трудом.

Некоторым удавалось приблизиться к куртизанке, подкупив привратницу чашей вина или обманув ее с помощью переодевания; другие проделывали дыру в стене дома. Но самым простым способом добиться ее любви были конечно же деньги. Страбакс в «Грубияне» Плавта воспользовался именем отца для того, чтобы добыть необходимую сумму.

Часто сама куртизанка требовала себе дорогих подарков. Куртизанки латинской комедии отмечены непостоянством, лицемерием и полной бессердечностью. Юный любовник для них всегда предпочтительнее старика, чаще всего слишком жадного:

Словно рыба ведь любовник сводне! Только свеженький
В дело годен, много соку в нем и много сладости,
И готовь его, как хочешь, - жарь, вари, повертывай.
Он охоч давать, податлив к просьбе, есть откуда взять.
Сколько дал, каков убыток, не смекнет; забота вся -
Как бы угодить подружке .

Диниарх из «Грубияна» говорит то же самое:

Прежде чем успеешь ты одно отдать,
Как сотни новых требований ждут тебя:
То золото пропало, то разорван плащ,
То куплена служанка, то серебряный
Сосуд, а то старинный бронзовый, кровать
Роскошная, иль греческие шкапчики,
Иль… Что-нибудь всегда давать приходится
Влюбленному, всегда в долгу у девки он .

Требовалось настоящее искусство лицемерия, чтобы принимать любой подарок как должное. Когда соперник Диниарха дарит их общей любовнице двух рабынь-сириек, она притворно восклицает: «Неужто мало и того тебе, сколько я кормлю служанок?! Ты же сверх того еще мне приводишь целый рой их поедать мой хлеб». Тогда он дарит ей фригийскую накидку, а она заявляет: «За все страданья мне такой ничтожный дар!»

Для куртизанки не важны ни чувство, ни даже красота мужчины. Напротив, она предпочитает некрасивого потому что он щедро платит, чтобы заставить ее забыть о его уродстве. Служанка одной куртизанки из комедии Плавта рассуждает о том, как должна поступать ее хозяйка. По поводу одного из любовников она говорит: «Покуда было что, давал; теперь - ни с чем; у нас то, что он имел; его удел - что мы имели прежде».

И добавляет:

Хорошей сводне надо обладать всегда
Хорошими зубами. Если кто придет,
С улыбкой встретить, говорить с ним ласково;
Зло в сердце мысля, языком добра желать;
Распутнице ж - похожей на терновник быть.
Чуть притронется - уколет или разорит совсем.
Оправданий ей не надо слушать от любовника:
Оскудел - его в отставку за плохую службу, прочь!
Любовник истинный лишь тот, кто своему именью враг,
Люби, пока имеешь; нет - другого ремесла ищи,
Спокойно место дай другим, что дать еще имеющим.
Пустого стоит тот, кто, дав, не хочет тут же вновь давать.
У нас любим лишь тот, кто дал, да сразу и забыл про то.
Кто дело губит, бросивши дела, - любовник истинный .

Недостаток нежности тщательно скрывался. Требовалось заронить в душе любовника надежду на будущее счастье. Соответственно, куртизанке необходимо было следить за своим туалетом. То, о чем мы говорили в предыдущей главе относительно римской дамы, верно и в отношении куртизанки, особенно когда она имела дело с щедрым любовником. Хотя иногда афишируемая роскошь была показной и скрывала нужду и тяжелые условия жизни. Публичные женщины выходили на улицу одетыми в коричневую тогу, свидетельствующую об их роде деятельности, но богатые куртизанки соперничали в нарядах с самыми богатыми римлянками. Они должны были быть стройными, хорошо накрашенными, причесанными и усыпанными драгоценностями. Но чрезмерность в их туалетах и макияже отличала их от других женщин. В туниках ярких цветов и экстравагантного покроя, с красными румянами на щеках они уподоблялись тому выдуманному и фантастическому миру, который любили создавать вокруг себя.

Вот как описывает их кокетливое поведение автор одной из комедий:

«Она делает одному знак, а другому бросает взгляд; она любит одного и обнимает другого; ее рука занята с этим, а ногой она толкает того; одному она отдает свое кольцо, а кончиками губ призывает другого; она поет с этим, одновременно выводя пальцем слова для того».

Влюбившись в куртизанку, мужчина попадал в ловушку: его удерживают всеми силами, чтобы заставить истратить состояние. Для этого хороши все средства. Например, можно продемонстрировать внезапную холодность, лишь возбуждающую желание. Или выдумать какую-нибудь ложь, подобно куртизанке из «Грубияна», пытавшейся заставить своего любовника-солдата поверить, что, пока он был в походе, у нее родился от него ребенок. Излюбленным средством также являлось возбуждение ревности. Но едва любовник разорялся, куртизанка отдаляла его от себя, изобретая другую ложь: от невыносимых головных болей до внезапной набожности, требовавшей на некоторое время целомудренного поведения. Это в самом деле было профессиональное искусство.

Куртизанка могла наняться к клиенту на любой срок. В этом случае она являлась к нему на дом для удовлетворения его желаний как на одну ночь, так и на месяц или даже на год. Заключался контракт, который мог быть расторгнут, если куртизанка встречала другого, более выгодного любовника. Так, в «Вакхидах» Плавта, прежде чем перейти к новому любовнику, Вакхида должна вернуть долг жестокому военному, нанявшему ее сроком на год. «Наниматель» всегда должен опасаться обмана, то есть неверности нанятой куртизанки. Пьеса Плавта «Ослы» сохранила пример такого контракта, разумеется, несколько утрированного, как и положено в комедийном жанре. Адвокат составляет для Диабола договор с Филенией сроком на год за двадцать мин серебром, ставя следующие условия:

Другого никого не сметь пускать к себе,
Не выдавать за друга и защитника
Иль за любовника подруги: только ты,
Для всех других должны быть двери заперты,
На двери сделать надпись: место занято.
На письма не ссылаться приходящие,
Ни писем, ни табличек восковых не сметь
В дому держать. Картина ль есть опасная -
Продать. На устранение четыре дня
С получки денег сроку, а не сделает,
Тогда твоя тут воля: хочешь - можешь сжечь.
Писать не сметь - чтоб воску в доме не было.
Гостей не звать - имеешь право звать лишь ты.
А в позванных глазами не стрелять никак,
А если взглянет, пусть ослепнет тотчас же.
Вино из одного бокала пить с тобой;
Пусть принимает от тебя; она ж начнет,
Ты - после; чтобы смыслила, как ты, она,
Не больше и не меньше…
Ни в чем не даст пусть места подозрениям:
Ноги ногой своею никому не жать,
Вставая, и на ложе ли ближайшее
Всходя, с него сходя ли, никому руки
Не подавать, колечка не давать смотреть
И не просить ни у кого, чтоб он ей дал.
Игральные же кости одному тебе
Пускай подносит; бросивши, не сметь сказать:
«Твои»: пускай зовет тебя по имени.
Пусть молится богиням исключительно,
Отнюдь не богу; если ж благочестие
Найдет такое, скажет пусть тебе о том,
Ты богу и помолишься о милости.
Кивать, моргать, подмигивать чужим нельзя.
Когда погашен ночью свет, во тьме она
И шевельнуться не должна…
Словечком не обмолвится двусмысленным,
Пусть говорит она лишь по-аттически.
Начнет ли кашлять, попросту пусть кашляет,
Не так, чтоб показать язык кому-нибудь;
Прикинется, что из носу течет, - ты сам
Под носом вытрешь ей, чтоб не могла она
Послать воздушный поцелуй украдкою.
Мать-сводня пусть к вину не приближается,
О брани пусть забудет. Чуть ругнет кого -
Сейчас же наказание: на двадцать дней
Вина лишить…
Служанке ли, случится, отнести велит
Венки, гирлянды, мази - Купидону ли,
Венере ли, - твой раб пускай следит, кому
Дает, Венере - иль мужчине их.
А если пожелает чистоту блюсти,
Пусть столько же ночей вернет нечистыми .

Этот договор для нас весьма интересен. Видно, что адвокат Диабола пытается предусмотреть все неожиданности, перечисляет как самые обычные, так и самые невероятные ситуации, показывая нам, что у него есть и опыт, и знания об ухищрениях куртизанок. Даже если пренебречь некоторыми деталями, добавленными для усиления комичности, можно представить себе незавидную участь, уготованную Филении, - участь женщины-вещи, используемой исключительно для наслаждения, а еще и для повышения престижа юного влюбленного. Но это тогда, когда куртизанка появляется в доме; если же, напротив, любовник приходит к ней, то в этом случае доминирует куртизанка, которая дает согласие или отказывается подарить оплаченное наслаждение.

Однако главным получателем прибыли с контракта или подарков возлюбленного обычно оказывалась не сама куртизанка, а сводня или сводник. Эти люди были лишены всякой щепетильности. Сводник обычно был посредником между клиентом и проституткой; именно с ним следовало торговаться, и сделка проваливалась, если клиент не платил затребованную цену. Сводник помыкал одинаково и клиентами, и проститутками, которых нещадно эксплуатировал. Часто это был выходец из стран Востока; оттуда же он привозил и девиц. Сводник являлся объектом особой ненависти со стороны римлян. Куркулион Плавта так говорит о нем:

Права от сводника? Когда их собственность язык лишь
Чтоб договоры нарушать! Владеете чужими
И отпускаете чужих, чужие в вашей власти!
Бесправны вы, отстаивать не вам права чужие.
Род сводников между людей…
Что мужи или комары, клопы, и вши, и блохи.
На зло, на мерзость вы годны, а на добро не годны.
Порядочный на площади стоять не станет с вами,
А станет - так его винят, чернят, подозревают…

Это строгий, безжалостный и грубый хозяин. Никто не может разжалобить его. Он переносит оскорбления с тем большей легкостью, что, как правило, происходит из народа. Иногда он пользуется даже хлыстом. Баллион, сводник из «Псевдола» Плавта, так рассказывает о себе:

Эй, слышите вы, женщины?
К вам речь я обращаю.
Вы проводите жизнь в чистоте, в баловстве
И забавах. Мужей величайших
Знаменитых подруг испытаю сейчас…
Обработайте нынче любовников, пусть
Нанесут мне подарков побольше,
Годовой пусть доставят запас, а не то
Завтра уличной каждая будет .

В этом действительно заключалась самая страшная угроза жестокого сводника: как только одна из девиц не удовлетворяла аппетитов хозяина, будь она даже в относительно привилегированном положении, она могла оказаться полуголой на улице перед покосившейся конурой, обслуживая за несколько ассов самого обычного клиента.

Одной из этих «девок» Баллион говорит:

С тебя начну, Гедимия,
Подружка зерновых купцов.
Зерна у них и краю нет,
Горами, знай, ворочают.
Пускай они зерна сюда
Понавезут на целый год
И мне, и домочадцам всем,
Чтоб захлебнулся вовсе я.

Подобные предложения помогают лучше понять жадность куртизанок, чьи чувства могли быть какими угодно, только не сентиментальными.

Порой сводник давал своим куртизанкам великолепное образование. Но объяснялось это отнюдь не филантропией, а собственным коммерческим интересом. Сводник - это торговец. Он делает все, чтобы приманить клиента, а захватив его на крючок, дочиста высасывает его. Когда у любовника больше не остается денег, сводник становится непреклонным и дает ему те же советы, что и Баллион:

Любил бы, так нашел бы, занял бы,
Да к процентщику сходил бы, да процент прибавил бы,
У отца стащил бы… Ты б масла в долг купил да продал за наличные,
Вот тебе и набежало, смотришь, даже двести мин.

Несчастный восклицает в ужасе: «Как же у отца стащу я?! / Да и если б мог, мешает преданность родителю». - «Преданность и обнимай ты ночью, не Финикию», - отвечает сводник.

Сводник действует в собственных интересах, часто бесчестно. Он может пообещать девицу любовнику по одной цене и тут же продать ее более выгодно другому. Кредо Дориона, сутенера из «Формиона» Теренция, - выбирать того, кто платит вперед других. Его спрашивают, не испытывает ли он стыда. «Вовсе нет, раз это доход мне дает». Такова мораль сводника. Поэтому нет ничего удивительного в том, что влюбленные иногда обманывают его. Чаще всего, как в «Братьях» Теренция, похищают какую-нибудь куртизанку, потом торгуются со сводником, обещая вернуть ее, если он удовольствуется, например, половиной цены, назначенной им изначально. Или обвиняют сводника в укрывательстве раба и присвоении денежной суммы. Оказавшись в такой щекотливой ситуации, сводник вынужден уступить. Так хитрость и ловкость служат наслаждению.

Итак, проституция, как правило, оборачивается ярмаркой обманутых простофиль. Плотскому наслаждению, подобно другим наслаждениям, ведомы различные ступени, соответствующие каждому социальному классу. Но чаще всего оно корыстно. Проститутки квартала Субуры не оставляют клиентам никаких иллюзий. Несколько другая картина складывается, когда речь идет о куртизанках, чьи услуги стоят очень дорого. Конечно, большая часть их клиентов ищет лишь сладострастия и чувственных наслаждений, но есть и такие, кого толкают в объятия куртизанок истинные чувства. Мы уже знаем, почему этих несчастных разоряют и обманывают: сутенеры не позволяют своим подопечным отдаваться на волю чувств. И тем не менее было бы преувеличением сказать, что куртизанки всегда лишены чувств. Нравы меняются, и если в театре Плавта куртизанки всегда алчны, то театр Теренция говорит и о любви и куртизанка представляется скорее подругой, нежели простым инструментом наслаждения. «Свекровь» Теренция представляет нам одну такую куртизанку. В этой пьесе молодой человек по имени Памфил отправляется в путешествие. Его жена Филумена скрывается от мира, так как она ожидает ребенка, зачатого до свадьбы, поскольку муж ее обесчестил. Вернувшись, Памфил не признает ребенка своим. У Памфила есть любовница Вакхида. Все родные отворачиваются от молодого человека, но Вакхида улаживает дело, возвращая Памфилу жену и сына, а также расположение родных:

Какую радость мой приход принес Памфилу нынче!
Какое счастье я дала! Сняла заботы сколько!
Спасаю сына: с ними он сгубить его готов был.
Жену вернула я, на что рассчитывать не мог он.
Другие так любовницы совсем не склонны делать:
Не в наших интересах, чтобы в браке счастье
Любовник находил. Клянусь, до низости подобной
Я никогда не доведу себя из-за корысти.
Пока возможно было, в нем я ласкового друга
И щедрого, и милого имела; неприятен
Мне этот брак был, сознаюсь; но поступила так я,
Чтоб незаслуженной вполне та стала неприятность.
Но от кого приятного испытывалось много,
И неприятность от того снести лишь справедливо!

История сохранила для нас несколько примеров подобного благородства среди куртизанок и в жизни. Такова Гиспала, вольноотпущенница, о которой пишет Тит Ливий: «Она была достойна большего, чем профессия, к которой привело ее рабство, но которой она занималась и после освобождения, чтобы помочь себе в нужде». Гиспала влюбилась в одного молодого человека по имени Абуций, и они стали встречаться. У молодого человека не было денег, и Гиспала у него их не просила. Однако Абуция ожидало посвящение в мистерии Вакха. Этот культ, появившийся в Риме не так давно, был известен Гиспале, сопровождавшей на нем свою прежнюю хозяйку. Она знала все ужасы инициации и понимала, что ее возлюбленный может погибнуть. Несмотря на опасность, грозившую ей самой, Гиспала предпочла все рассказать консулу и спасла Абуция. Ее разоблачения положили начало знаменитому делу о вакханалиях 186 года до н. э.

Подобные примеры показывают, что в области чувств между эпохой Плавта и эпохой Теренция произошли значительные изменения. Так что и среди прогнившего и бесчеловечного мира проституции распускались иногда чистые и бескорыстные чувства.

Несомненно, проституция представляет весьма неприглядный аспект плотских наслаждений в Риме. Но вот вопрос: является ли она более привлекательной в наше время?

Примечания:

Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел, IV, 28. Перевод М. Кузмина.

Рутилий Руф Публий - римский консул в 105 г. до н. э., оратор, юрист и философ-стоик.

Марциал. Эпиграммы, V, 20. Перевод Ф. Петровского.

Лупанарий (от лат. «волчица») - так в Риме называли публичные дома.

Гораций Коклес (Коклес, буквально: «одноглазый, кривой») - римский национальный герой, защищавший против этрусской армии Порсены Свайный мост под Римом. Камилл Фурий Луций Грубиян, 217–218, 226–236.

Плавт. Ослы, 758 и след.

Плавт. Куркулион, 495–504.

Плавт. Псевдол, 172–180.